Одно из пророчеств "Шахнаме"

Опубликовано star72 -

Все мы знакомы с великим произведением Фирдоуси "Шахнаме". Оно поражает нас своей поэтичностью, объемом информации, своим замыслом, мудростью и многим другим. Помимо всего этого "Шахнаме" содержит много информации к размышлению.
Здесь мы предлагаем вам оценить одну их глав пятого тома "Шахнаме". Прочитайте и подумайте, что напоминает данная история? Не видите ли вы аналогии с историей России в XX веке? Читаешь и поражаешься, как Фирдоуси смог в одной главе зашифровать суть процессов, происходящих в течении века в огромной стране...

/node/1326 - Поэма Фирдуоси “Шахнаме”.

5526.jpg
Бехрам-Гур убивает дракона. Миниатюра из "Шахнаме". Шираз, 1370

Бехрам разрушает селение и вновь возрождает его

С зарею Бехрам устремился опять
На ловлю, с венчанным окольная знать.
По правую руку Хормоз-кедхода,
А слева мобед, верный правде всегда.
Царю своему повествуют они
Про Джемовы, про Феридуновы дни,
Гепарды и псы, сокола при мужах,
Все утро скакал по степи шахиншах.
Уж солнце в зенит поднялось, между тем
Онагров и ланей не видно совсем.
Владыку полудешшк зной утомил,
В досаде охоту оставить решил.
Достигли села многолюдного. Там
Повсюду сады, нету счета стадам.
И вот уж селяне к дороге спешат,
Толпятся, на войско Бехрама глядят.
Усталый, сердитый, правитель желал
С бойцами в селении стать на припал,
Нe слышит приветствий владыка земли,
Сказал бы, ослы эти в землю вросли.
Подобною встречей разгневан Бехрам –
Угодны ли дерзкие царским очам?
Так молвил мобеду во гневе своем:
«Злосчастное место! Ему поделом
Убежищем стать для свирепых зверей.
Смоле бы наполнить их светлый ручей!»
Внял мудрый веленью цари своего,
Направился к людям селенья того.
Сказал им: «Цветущие ваши места,
Где столько садов и людей, и скота,
По нраву владыке пришлись моему,
Отрадой наполнили сердце ему.
Всем знатность дарует, чтоб ваше село
В державе умножило градов число.
И дети и жены отныне знатны,
Покорность являть никому не должны.
Владелец земли со своим батраком
Отныне равны меж собою во всем.
И дети, и муж, и жена — господа,
В селении каждый теперь кедхода».
Крик радости грянул в богатом селе:
Мол, стали негаданно знатными все!
В совете мужей слышен голос жены,
Наемник, слуга и хозяин — равны.
Младые мужи до бесстыдства дошли
И головы с плеч именитым снесли.
И вспыхнула распря затем среди них,
И кровь полилась па тропинках глухих.
Сказал бы ты, день обращается в ночь,
Народ из селения кинулся прочь.
Недужные старцы остались одни,
Мотыги и сохи исчезли в те дни.
Село в запустенье. Зачахли сады.
Нигде не услышишь журчанья полы,
В полях и жилищах везде пустота,
Рассеялись люди, не видно скота.

Год минул, и снова Бехрам по весне
Собрался охотиться в той стороне.
Когда же цветущего края того
Достиг, не узнал повелитель его.
Сухие деревья, развалниы сплошь,
Нигде ни людей, ни скота не найдешь.
По лику царя желтизна разлилась.
Печалью объятый, Йездана страшась.
Сказал он мобеду: «О славный Рузбех!
Разрушить селенье подобное — грех.
Немедля с казною на помощь приди,
Селенье из праха невзгод возроди».
С Бехрамом тотчас распростился мобед,
В обитель раззора пустился мобед.
Из улицы в улицу ездил, пока
Сидящего скорбно нашел старика.
Тут спешился он, старика обласкал
И место вблизи от себя указал.
Так молвил: «Почтенный, поведай о том,
Что сталось с твоим процветавшим селом?»
И слышит: «В один из злосчастнейших дней
Наш царь проезжал тут со знатью своей.
Пришел от него неразумный мобед.
Из тех, в чьей душе света благости нет.
Отныне все люди селенья сего
Знатны, не считайте главой никого, —
Сказал он: мол, каждый из вас кедхода,
Все жены теперь, все мужи — господа.
И быстро наполнилось смутой село,
Резня, грабежи — лихолетье пришло.
Да будет защиты Йездана лишен,
Невзгодам конца да не ведает оп!
Вся жизнь, видно, к гибели мчится сейчас,
Поистине, впору оплакивать нас!»
Рузбеха от слов этих боль обожгла,
«Из вас, — вопросил он, — кто старший села?»
«Какой,— отвечает он,— староста там.
Где нету плодов, где житье сорнякам!»
«Ты,—молвит Рузбех,— ныне старостой будь,
Во всяких делах указующим путь.
Динары попросишь, семян и быков,
Съестное — все дать повелитель готов.
Людей поспеши для работы собрать,
Им — быть в подчиненье, тебе — возглавлять.
Мобеда же старого не проклинай,
Он шел не своею охотою, знай!
Нужда коль в помощниках будет каких,—
Немедля пришлю из дворцовых своих».
Воспрянул почтенный, ту выслушав речь,
И бремя злосчастия сброшено с плеч.
К жилищам направился тотчас, людей
Решил к водоему собрать поскорей.
За дело принялся, поля обошел,
Повсюду работу как должно повел.
Быков от соседей, ослов привели.
Чтоб снова украсить просторы земли.
Усталости будто не знали они,
Повсюду сады возрождали они.
Вот первый предел обработан. Глядят
Селяне, и радостью каждый объят.
А тот, кто бежал из селенья сего,
Лил жгучие слезы вдали от него,
Узнав, что воскресло село, что оно
Усердным старейшиной возрождено.
Вернулся домой. Возвратились тогда
В село чистота и в каналы — вода.
Овец и коров умножалось число,
И птица опять наводнила село.
Повсюду сажают деревья, и край
Все краше, богаче, цветет, словно рай.
В три года разумный селу возвратил
Довольство, обильную жатву взрастил.

Настала пора благодатной весны.
Вновь мчится на ловлю владыка страны.
С Рузбехом, как прежде, с мобедом своим,
И снова селенье открылось пред ним.
Округу цветущую видит Бехрам,
На пастбищах тучных приволье коням.
Строенья высокие выросли здесь,
В селенье коров и баранов не счесть.
Сады и ручьи, всходов радует вид.
По степи рассыпаны мак, шенбелид.
По склонам отары овец и ягнят,—
Сказал бы ты, рая чарующий сад!
Спросил: «О Рузбех, как ты сделать сумел,
Чтоб край процветающий вдруг захирел?
Что к бегству людей и скота привело?
И как возвратил процветанье в село?»
«От слова единого,—молвит мобед,—
Тот жалкии пустырь появился на свет.
От мысли одной процветает сейчас,
Владыку владык услаждает сейчас.
Мне царь повелел этот сад разорить.
Со всеми богатствами в пыль обратить.
Но я устрашился Йездана тогда.
Суда именитых, подвластных суда.
Я вспомнил: два помысла в сердце войдут,
На верную гибель его обрекут.
Вот также, коль город во власти двоих,
Недолго пребудут владения их.
Пошел я в селенье, сказал старикам:
Нет, люди, отныне хозяина вам!
И жены и дети — хозяева впредь,
Слуге и нахлебнику долей владеть...
Как только подвластные власть обрели,
Все знатные горькую часть обрели.
Так словом село разорилось одним,
Я чист перед божьим судом и людским.
Лишь гнев свой владыка на милость сменил,
Другую дорогу я людям открыл.
Поставил я старца над ними главой,
Разумною он наделен головой.
Усердием благоустроил село,
И в сердце подвластного счастье пришло.
Единый глава и благие дела —
Добро возросло и неправда ушла.
Так исподволь зло показал, а теперь
Открыл перед ними Изедову дверь.
Да, слово жемчужины царской ценней,
Лишь пользуйся вовремя силою сей.
Ум должен быть шахом, язык твой — бойцом,
Чтоб не было горечи в сердце твоем.
Владыки душа да пребудет светла.
Свободна вовек от неправды и зла!»
Бехрам отвечал ему: «Слава, Рузбех!
Престола достоин ты, право, Рузбех!»
Динаров тугим кошелем награжден
За предусмотрительность мудрую он.
К тому же пожалован царский халат,
Обласкан премудрый, прославлен стократ.

albukasim_firdousi.jpg

Разделы