Глава XI - Тахт-е-Сулейман – раскопки руин древних укреплений

Мы тщательно изучаем даты
давно прошедших человеческих жизней.
Границы ушедших государств,
Древа умерших королей.
Мы ищем слова и дела рук,
Давно канувших в лету.
Мэтью Арнольд, Эмпедокл на Этне.

Солнце еще не вынуло свой меч из ножен ночи, чтобы поразить тьму, пожирающую свет дня, а я снова был в седле и готов к новому рывку, к новой дороге, оставляющей позади Ахмадабад и приближающей меня к Тахт-и Сулейману. Или как называют ещё это место к «Трону Соломона», некогда большой живой яркой столице Мидии, как утверждал Роулинсон. О том же мне рассказывали старики у ночного огня, они слышали истории древности от своих дедов и прадедов. Мы пустились снова в путь, ускоряясь с первыми лучами восходящего солнца, показавшегося над холмами и осветившего гору Зидан – «Темницу Соломона», к ней мы и направили все свои устремления.

Наш караван подошёл к хребту, образованному из вулканической серо-бурой лавы, извергавшейся много веков назад из действующего вулкана Зидан. Сегодня он уснул и изредка из глубинных недр раздаётся его суровый грозный рык. Вершина Зидана похожа на огромную голову спящего гиганта, его ниспадающие волосы простираются на две-три мили в округе и убивают всякую жизнь, которая только задумает здесь зародиться. Повсюду из сухих земляных трещин вырывается наружу зловонный запах, навевающий мысли о том, что в гриве вьющихся волос обитает дух самого Арезурахе, стража при вратах ада, из которого вырываются демоны, как из темницы нескончаемого заточения. Я задумчиво бродил по ожившим страницам Бундахишна, думая о злых духах, врывающихся в наши миры жизни и света.

Подъём на самую вершину горы был чрезвычайно опасен, на каждом шагу подстерегал обрыв или проход по скользкой узкой тропе, стены скал облегала тонкая ледяная корка, ухватиться было почти не за что. Но вопреки всем трудностям я пробрался к самому кратеру, радиус которого был около трёхсот футов в окружности. С трепетом я заглянул внутрь его головокружительной бездны, притягивающей своей опасностью. В памяти всплыли строки Милтона:

«И в этой самой низкой бездне грозно
Раскрылась всепожирающая пасть».

Местные жители считают вулканообразную воронку горы Зидан бездонной ямой. В том, что её глубина составляет несколько сотен футов, нет никаких сомнений. Летящий камень, который я бросил в жерло потухшего вулкана летел несколько минут, пока не ударился о его дно. Осторожно ползая по краю кратера и вглядываясь в его глубину, я рассмотрел снег, белеющий по краям склона, который говорил о том, что там, в бездне не тепло. Серные пары не согревали своим дыханием окрестности, а только распространяли зловоние.

Из-под копыт наших лошадей раздавался глухой долгий звук, говорящий о хрупкости базальтовой породы, которая, разрушаясь, обнажала внутренние полости, ямы, расщелины, открыто показывающие своё магматическое происхождение. Отъехав на добрых полчаса от Темницы Соломона, я бросил взгляд прощания на его склоны. Вершина горы поднимается на высоту около четырехсот пятидесяти футов над равниной и венчается массивной шапкой, нарастающей при ежедневных небольших вулканических выбросах. Сила этого злобного чудовища уснула, затаилась в глубине огромной горы, беспокоить её, будить своим банальным любопытством совсем не хотелось. Я старался взять кусочки породы Зиндана в разных сторонах, чтобы позже доказать его магматическое происхождение. (Rawlinson Journ. Roy. Geog. Soc. 10. 53-54). Однако есть и теория о том, что скалистый гребень холма завершается шлаковым конусом и имеет водное начало (Wilson, Persian Life, p. 162, and Gordon, Persia Bevisited, p. 62, following Rawlinson).

Вид, открывавшийся с высоты полёта степного орла прекрасен, со всех сторон возвышались высокие пики гор. На севере Тахт-и Билкис – «Трон царицы Савской», высота которой достигает десяти тысяч футов. Как говорят легенды, на её вершине царь Соломон построил летний дворец для своей любимой. На востоке возвышались не менее высокие хребты, соединяясь с другими, они образовывали огромное кольцо, заключающее в себе плодородную равнину, посреди которой стоял невысокий холм, увенчанный развалинами Тахт-и Сулеймана.

Гора Тахт-и Сулейман по высоте примерно такая же, как и горы, её окружающие, общий вид напоминает мне описание в Авесте Вары известного царя Yima Khshaeta (Джамшеди). Хотя до меня никто так не думал и не смотрел на эту гору с такой точки зрения (Cf. Bd. 29. 14; 29. 5; 32. 5).

Горная твердыня

Оставив лошадей у подножия горы Зиндан, я начал осторожно ступать с моими проводниками по снегу к пустынным руинам в полумиле и дальше. Солнце уже поднялось над горизонтом, и его снежные блики ранили мои воспалённые глаза. Чёрная шляпа с широкими полями, конечно, не давала солнцу обжигать лицо своими горячими лучами, но глазам помогала мало. Желание прикоснуться своими руками к истории, поговорить с цитаделью, увидеть рассказанные ею картины прошлого, подталкивало меня навстречу к цели, и я забывал про боль своих глаз. Развалины были огромных размеров, футов тридцать-сорок высотой, они поражали своей величиной. Всего было четыре входа в крепость, они когда-то защищались большими шлюзами.

Невозможно было подробно всё рассмотреть, мешали снежные сугробы, особенно с западной стороны. Зубчатые валы были почти полностью разрушены, разобрать их рисунок не было никакой возможности. Более или менее чётко реконструировать форму зубцов не получалось, просматривался только общий продолговатый контур стены длиной примерно в три четверти мили. Воображение моё молчало, нарисовать стены в былом виде никак не удавалось. Не должно такое былое великолепие оставаться в развалинах, оно просилось к возвращению своего первозданного вида с воссозданием быта, тропинок, дорожек, боевых укреплений пусть даже и в музейном исполнении.

Это важно для восстановления истории всей страны в целом, любая картина одной из частей, области, района будет вести к общему виду, целостному миропониманию, мировосприятию. Зубчатые стены Тахт-и Сулеймана могли бы приоткрыть тайну подобных зубцов в Экбатане. Со времени моего путешествия я обнаружил, что Кэнон Джордж Роулинсон, следуя за своим братом, сэром Генри, был уверен, что Тахт-и Сулейман представляет древнюю Мидийскую Экбатану. Цитирую: «из семи стен, одна только поддаётся восстановлению, но и в ней присутствует кладка более позднего времени» (Five Great Monarchies, 3. 27).

Внутри крепости бросаются в глаза остатки двух стен из камня и кирпича, которые входят в довольно высокое строение, обращённое на восток. Хоть всё стояло в разрушенном состоянии, но ещё можно увидеть размеры былого сооружения, оно было не менее ста футов в длину и сорока футов в ширину. Эта крепость принадлежала к временам мусульманского завоевания, о чём свидетельствовала арабская вязь на той части стены, что некогда была порталом. Мои наблюдения подтверждает Роулинсон (JEGS. 10. 51, 66), который приводит в своей работе заявление Мустауфи о том, что монгольский царь Абака Хан (1282 г.н.э.), сын Хулагу хана, восстановил это здание, построенное, возможно, во времена Сасанидских царей или царствования Аршакидов (Wilson, Persian Life, p. 162).

Примерно в тридцати ярдах к северо-востоку находятся остатки второго строения, частично арочного, его свод затонул под землей и теперь присыпался обломками и всевозможным мусором. Его купол ещё проступает в некоторых местах, просматриваемый даже сквозь слои снега. Забравшись на более высокую точку, мне удалось набросать черновой эскиз оставшихся развалин в общих чертах. Хорошо видны два арочных портала, один из которых спускается вниз к кирпичной камере, второй – тянется к небольшой башенке на северной стороне. Кирпичи, которые использовались при строительстве величиной были с мою ногу, подобные я встречал в Храме Огня близ Исфахана и в стенах Реи. Стены построены в четыре или пять футов толщиной, словно за своей неприступностью хотят спрятать от посторонних глаз какие-то драгоценные сокровища, а может быть какого-либо опасного преступника. Роулинсон описывает стены толщиной в пятнадцать футов, рассказывая о состоянии купола и центральной комнаты (Rawlinson, JEGS. 10. 51).

Местные жители считают это помещение хамамом (баней), но, по мнению Роулинсона, – это древнейший Храм Огня. Часть развалин Тахт-и Сулеймана в северной части считают остатками старого базара (see Ker Porter Travels, 2. 560). Другие развалины на юго-западной стороне, рядом с крепостным валом называют кухней. Но мне кажется, что первый поверхностный осмотр говорит о том, что это не древняя зороастрийская цитадель, а более поздняя крепость мусульманских времён. Внимательней и дотошней осмотреть развалины не давал снег, который был ещё довольно глубоким и мешал свободно передвигаться по территории (see Ker Porter, Travels, 2. 660, and Rawlinson, JRGS. 10. 51).

Пруд и ворота

Одно из самых интересных мест в Тахт-и Сулейман – это не рукотворное творение, это природный глубокий пруд окружностью около трёхсот ярдов, расположенный к югу от центральной части крепости. Возможно, происхождение этого водоёма имеет вулканическую природу, так как глубина его довольно большая, а вода необыкновенного изумрудного оттенка, переходящего в лазурно-голубой цвет. На вкус она немного соленоватая, содержит много кальция, весь край берега обрамлён каменным ободом, украшенным причудливым рисунком, созданным волнами пруда, глубина которого составляет двадцать шесть сажен (Rawlinson, JEGS. 10.50).

По равнине извивается змеиная канава, названная местными жителями Аджидахаком, по имени мифического дракона, она была создана по контуру ручья, текущего с высоты ближайшего холма. Осматривая пруд, я заметил неширокий выход ручейка из него, который шёл по юго-восточному направлению. Несмотря на отток воды, что понемногу уходила, общий её объём в водоёме оставался постоянным, как поток авестийской Ардвисуры, снабжаемый неиссякаемыми подземными водами (Rawlinson, JRGS. 10. 48). Несмотря на дряхлые развалины всей крепости, большие ворота этих зубчатых стен сохранились в прекрасном состоянии. На них были изображены какие-то знаки. Подобную надпись я видел на стене, построенной в Муграбе (Пасаргады), авторство которой приписывается Курушу Великому.

Высота вала здесь не меньше 40 футов, в этом месте хорошо просматривается кладка, по которой можно судить о построении всей стены. Большие продолговатые блоки размером чуть более двух с половиной футов в длину чередуются более мелкими длиной в полтора футов, они положены горизонтально и тщательно подогнаны друг к другу. Такой способ кладки был необычен для тех древних времён. Мои наблюдения об особенностях построения крепостной стены дополняют заметки Роулинсона (op. cit. p. 47). Столь необычно установленные кирпичи я не видел нигде в Персии, ни в Кангаваре, ни в Мургабе, ни в Персеполе, везде были строения из более крупных блоков, чем в Тахт-и Сулейман.

Мне захотелось посмотреть на Тахт с восточной стороны, и я отважно бросился покорять глубокие сугробы навстречу восходящему солнцу. Спуск здесь был на грани экстрима, крутой и скользкий, но с помощью своих проводников он был преодолён мною. Высота снега доходила почти до уровня стены, наст был довольно твёрдым, по нему прекрасно можно было скатиться вниз на большое расстояние, чтобы издали осматривать общий вид крепости, охватить взглядом все его стороны и восточную, и северную. Единственное, что портило настроение – это большая облачность, отсутствие солнечного света, при котором получилось бы сфотографировать всё это великолепие. Два моих кадра были безнадёжно испорчены, но третий, захвативший центральное строение с сохранившимся куполом храма Огня вышел неплохо.

Дополнив этот снимок своим приблизительным эскизом бокового вала, я смог передать хоть какое-то общее впечатление Тахт-и Сулеймана, как видел его я. Рассмотрев внимательно всю крепость, получив более или менее общую картинку, я понял, что Тахт не совпадал с Геродотовским описанием древней Экбатаны.

Идентификация руин

До настоящего момента я описывал свои собственные наблюдения и записи Тахт-и Сулеймана без упоминания исторических источников и ссылок на Генри Роулинсона, утверждавшего, что Тахт-и Сулейман это один их древних городов Антропатены – столица великой Мидии или Экбатан – столица Куруша Великого (Rawlinson, Notes on a Journey to Takhti-Soleiman and on the Site of the Atropatenian Ecbatana, in JRGS. 10. 1-158, London, 1841). Я знал об исследованиях Роулинсона, но намеренно не хотел знакомиться с его трудами, пока не получу собственное впечатление от посещения Тахт-и Сулеймана и Хамадана. Все ссылки к этой главе были написаны мной уже при возвращении домой в Америку, когда после долгого путешествия, распаковав свои вещи и хорошо отдохнув, я снова вернулся к страницам своих записей.

Здесь, сидя в удобном кресле при согревающем свете камина, мысленно возвращаясь к покорённым дорогам, было приятно перечитывать знаменитые очерки братьев Роулинсонов и согласовывать иное, ставшим традиционным, видение со своим сложившимся мнением. Мои наблюдения и исследования привели меня к убеждённому выводу, что именно Хамадан, а не Тахт-и Сулейман, действительно может претендовать на звание древней Экбатаны (See George Rawlinson, Five Great Monarchies, 3. 24-28, London, 1865). Моё мнение отлично от выводов сэра Генри, и я не одинок в своём несогласии (Quatremere in the Memoires de l Academie des Inscriptions et Belles Lettres, 19. 419 seq).

Думаю, неоспоримо доказательство идентификации арабскими писателями Тахт-и Сулеймана с Шиза. Это как персидские Ганза и Ганзах, или Газака и Канзака в классическом латинском изложении, можно добавить в этот ряд Ганжак из пехлевийских текстов – всё это название одного и того же места, но в разных написаниях, возможно из-за акцента или незаметной ошибки озвучивания слова. Название Шиз происходит от арабского Сиз, из авестийского Чаечасты получилось современное название Урумия.

Итак, важно отметить, что Роулинсон отождествляет древние Шизы и храм Огня Атаргушнасп, обращает внимание его идентификация названий Ганза, Ганзах, Ганжак. Приведу ниже свои изыскания, опубликованные в книге «Zoroaster», которые я проводил, исследуя совершенно иные вопросы, но теперь получившие свою ценность в этой теме, открывающие совершенно новую интерпретацию о Тахт-и Сулеймане (See my Zoroaster, pp. 195, 197, 201, 202, 204; Gottheil, References to Zoroaster, in Classical Studies in Honour of Henry Drisler, pp. 40-45, Rawlinson, JRGS. 10. 65-158).

Описание Якута аль-Хамави

Роулинсон, как и я, ссылается на Якута аль-Хамави (1220 г.н.э.), который рассказывая о Шиз, упоминает о том, что он расположен среди гор, изобилующих рудой и минералами; о соседстве с озером, о береговом кальциевом отложении я говорил выше; о том, что в пределах городских стен стоит храм Огня. Запись Якута гласит: «Шиз – район Азербайджана. Слово Chis, арабы трансформировали в Шиз» (Варианты произношения Jiz, Ciz, Hiz, Jins, в настоящее время более широко употребляемо Shiz, see my Zoroaster, pp. 197). По утверждению Якута именно оттуда пришёл пророк Заратуштра, главным районом он считает пригород Урумии.

Вот то, что говорит о городе Шиз Мис’ар ибн Мухалхал (живший около 330 г.н.э.): «Этот город расположен между Марагхах, Зенджан, Шахрзур и Динавар в долине посреди гор, полными ценных ископаемых: золота, свинца, серебра, минералов, драгоценных камней… Каменная стена ограждает город, внутри озеро, дно которого невозможно достичь. Я смог остановить своё измерение глубины на четырнадцати тысяч локтей, но так и не достиг дна, проделал я свои опыты в разных местах озера, но безрезультатно». Это необычайно преувеличенное число в персидском варианте уменьшено до 4000, что тоже не может соответствовать реальности (Rawlinson, JRGS. 10. 68, n. 4). Истинная глубина в настоящее время не более 156 футов (Rawlinson op. cit. p. 50).

Площадь озера составляет около четверти акра, его берега, омываемые водами, постепенно окаменевают. Семь потоков воды, вытекают из озера, превращаясь в мутные ручьи, полные каменисто-песчаных осадков, прежде чем, преодолеют окаменелые наросты. В Шиза есть храм Огня, которому поклоняются с трепетным почитанием, в нём до сих пор горит огонь магов древности, направленный с востока на запад. На вершине купола возвышается серебряный полумесяц, который является талисманом этого места. Многие правители стремились избавиться от него, но ничего у них не получалось (Lit. Amirs; Kazvini has ‘conquerors’). Одна из особенностей храма – это то, что за семь веков непрерывного горения огня, он не затухал ни на одну минуту, но при этом не было найдено никаких остатков пепла или золы. Это 'самозванство углей', очевидно, происходит в церкви отца Георгия.

Хармаз ибн Хусрушир ибн Бахрейн построил город из гипса и камня. Рядом с храмом возвышались большие, великолепные, высокие здания дворцов. Любой враг, желающий вторгнуться в крепость, осаждая огнём орудий, непременно попадал своими ядрами в озеро. Если же пушки передвигались чуть в сторону, даже на расстояние одного локтя, то ядра уже не могли долететь до стены, вот так хитро и умно была построена крепость древними мастерами.

Я опущу здесь легенду, которая повествует о том, как город был построен Хурмузом на том месте, где возник пожар на могиле гонца, которого он отсылал поклониться Христу и который умер по возвращении. О неприступности древнего города писал поэт Абу Дулаф Мис’ар ибн Мухалхал, естественно, его поэтический сказочный вымысел мог приукрасить действительность до неузнаваемости, поэтому и относиться надо к данному источнику соответственно. Привёл я здесь эти строки, потому что они показались мне интересными, хотя несколько сказочными и не представляющими никакой научной ценности, только «Аллах знает истинную их цену».

Знаменитый храм Огня

Местные истории гласят о том, что в Шиза есть храм Адхарахш, почитаемый магами. Название храма пишется Adhrkhsh, но озвучивается как Адхара-khush, ('огонь') в редакции Масуди (книга at-Tanbih ed. De Goeje, in Bibliotheca Geographorum Arabicorum8. 95). В других, изучаемых мною редакциях, встречалось подтверждение иного прочтения Adhar-gus[nasp], его же придерживается и Роулинсон (Rawlinson, JRGS. 10. 104). Было принято в те времена, чтобы цари, входящие на престол, совершали пешее паломничество в храм Адхарахш. Жители Марагаха называют эту местность Ганза, «но Аллах знает лучше» (Yakut, ed. Wustenfeld, 3. 354, and the translation by Barbier de Meynard, Diсt. geog. p. 367 seq., Gottheil, References to Zoroaster, in Classical Studies in Honour of Henry Drisler, p. 42, cited in my Zoroaster, p. 200). За помощь в переводе отрывка с арабского языка, я в долгу перед своим другом и бывшим учеником, доктором Уильямом Поппером, за что ему премного благодарен.

У Якута аль-Хамави есть статья о Gazn (Казн) и его храме Огня. Этот город, если говорить о нём в связи с предыдущим утверждением, что Gazn, Gazna (Gaznah) – это персидская форма употребления названия, а Шиз – арабская, один и тот же город, одно и то же место. Такой вывод сегодня общепринят в научной среде. Особенности языкового употребления, наслоение произношения и записываемая информация различными исследователями иногда приводит к запутанности, неясности вопроса. О чём и говорили зороастрийцы древности, отвергая письменность, веря, что в застывшие знания на бумаге может вкрадываться Ложь (See especially Noldeke, Geschichte der Perser und Araber, p. 100, n. 1, accepting Rawlinson's view; Marquart, Eransahr, p. 108, and others).

В своей краткой записи по Газну Якут рассказывает о небольшом городке недалеко от Марагаха, в котором есть старинный храм Огня, место поклонения магов, а также большой дворец, построенный по старым традициям, возведённый Кей Хосровом (Yakut, p. 488; cf. also Gottheil, References to Zoroaster, p. 44).
В другом месте Якут снова повторяется, повествуя о городе Джазнак – процветающий, но небольшой… расположен в окрестностях Марагхи, в котором сохранились руины прежде великолепных дворцов, возведённых властвующими царями древней Персии и рядом развалины храма Огня (Yakut, p. 161).

Персидский географ Казвини (около 1263 г. н. э.) повторяет почти слово в слово то же самое утверждение относительно озера, стен и храма Огня в Шиза, и добавляет, что Зороастр пришел сюда из страны Азербайджан. «Зардушт, пророк магов, родом оттуда (то есть из Азербайджана). Пришёл из Шиза, поселившись в одиночестве на горе Сабалан и долго жил отдельно от людей. Он принёс книгу под названием Баста (то есть Авеста)» (See Gottheil, References to Zoroaster, pp. 40, 42, n. 2; Rawlinson, JRGS. 10. 68; and my Zoroaster, p. 201).

В своей работе «Zoroaster» (p. 198) я приводил цитаты из работ арабских и персидских писателей, которые упоминали Шиз и его знаменитый храм Огня. На этих страницах я предоставляю читателю ссылки.
Ибн Хордадхбан, писавший в 816 г.н.э., и чей отец был магом, перечисляет такие важные города как Азербайджан, Ганзах (Ганжах), Абрвиз (Парвиз), Джабраван, Нариз, Урумия, Зардашт, Салинас и Шиз с храмом Огня Атаргушнасп, почитаемым магами, к нему совершал паломничество один из царей от Мадена – столицы Сасанидов Ктесифона (See Ibn Khordadhbah, ed. De Goeje, Bibl. Geog. Arab. 6. 119; transl. p. 91).
Аль-Хамадхани (910 г.н.э.) тоже подтверждает города Джажач, Джабраван, Урумия, Зардушт и Шиз, с храмом Огня Адхаржушн, почитаемым магами (Al-Hamadhani, Kitdb al-Buldan, ed. De Goeje, Bibl. Geog. Arab. 5. 286; see also my Zoroaster, p. 198). В другом месте он говорит об Огне Адхагушнасп, принадлежащему Кей Хосрову, но Ануширван перенёс этот огонь в Шиз (Al-Hamadhani, p. 246; Gottheil, References to Zoroaster, p. 45).

Масуди (умер в 951 г.н.э.), в своем рассказе о нескольких огненных храмах, стоящих на золотых заливных лугах, в главе 68, говорит: "Четвёртый храм огня находится в стороне Шиз и Арран; первоначально он был посвящён тем идолам, которых признавал Ануширван. Другие говорят, что Ануширван, найдя в этом храме жертвенник, на котором горел священный огонь, перенёс его в место, называемое Аль-Бирках ("бассейн" возле Шираз). Царь Кей Хосров построил храм, который был известен под именем Хушуджах (See Masudi, Les Prairies d'Or, tr. Barbier de Meynard, 4. 74, Paris, 1865. Masudi also at 2. 235). Название Хушуджах, возможно, при переписывании текста указано ошибочно, правильно было бы указать – Ганзах.

Еще раньше писатель, Asmai (умер 831 г.н.э.), учёный при дворе Харуна Аль-Рашида упоминает Шиз и его огненный храм в своём рассказе о походе короля Сасанидов Хосрова Парвиза против византийского императора Ираклия (623-627 г.н.э.). «Царь Хосров продолжал идти, пока не прибыл в город Шиз, где есть очень большой храм Огня, который стоит и по сей день. Хосров пребывал постоянно в молитве в этом храме. Затем приказал своей армии построить и укрепить лагерь, в котором он жил со своим войском в течение месяца недалеко от Шиз, чтобы освежить себя и свои войска, собрать провизию для воинов» (Asma'i, cited by Rawlinson, JRGS. 10. 76).

Табари, историк (840-923 г.н.э.), говорит о богатых дарах, сделанных храму Огня (Adhargushnasp) в Шиза, в Азербайджане королём Сасанидов Бахрейном Гор после победы над туркменами в 420 г.н.э. «Дорога Бахрейна, возвращавшегося с войны, пролегала через Азербайджан. Он послал в храм Огня в Шиз рубины и другие драгоценности, которые были в короне побежденного Хакана, а также свой собственный меч, инкрустированный жемчугом и драгоценностями и многие другие украшения. Хатун, жена Хакана, сопровождала дары царя в храм Огня» (Tabari, translated in Noldeke, Gesch. der Perser und Araber, pp. 100, 102, 104; also Rawlinson, JRGS. 77, and Justi, Grundr. iran. Philol. 2. 527).

Персидский словарь Фарханг-и Анджуман-и Араи Насари, современный, ценный сборник цитирует древнюю работу об Огне Adhargushnasp в городе Шиз, ассоциируя имя Заратуштры с этим местом: «Автор Хавт Иклим говорит, что Шиз – это город между Maraghah и Zangan, и там был большой храм Огня, называемый Adharjusnasf, он был в большом почёте у персидских царей, которые приходили на гору пешком. Оттуда пришёл Зарадушт, на горе Сабалан пророк написал книгу Авеста и принёс её царю Гуштаспу» (Rawlinson Von Stacklberg, Persische Sagengeschichte, in WZKM. 12. 233).

Объединяя все эти цитаты вместе, особенно записи Якута аль-Хамави о горах, содержащих руду, об озере, с окаменелыми берегами и знаменитым храмом Огня, становится понятно, что Тахт-и Сулейман или Соломонов трон — это на самом деле место древнего города Шиз. Так что в Персии есть руины исторического храма Огня Атаргушнасп и при желании можно на них полюбоваться.
Исходя из вышеизложенного, можно подтвердить правильность выводов Роулинсона относительно трона Соломона (Тахт-и Сулейман) и признать их полными и убедительными. Соответственно, руины в Южной Персии, которые местные жители называют "трон Джамшида" (Тахт-и Джамшид) находятся в Персеполе, столице царства Ахеменидов.

Древние Газн и Шиз

Теперь хочу рассмотреть город с чуть отличающимися названиями Газака, или Ганзаса, или на армянском языке Гандзаг, который тоже считаю идентичным Шиз и, следовательно, Тахт-и Сулейман. Выше приводилась цитата Якута аль-Хамави о том, что он считал Газн и Шиз одним городом. Вопреки выводам, сделанным ранее Ибн Хордадхбахом (Noldeke, Geschichte der Perser und Araber, p. 100, n. 1).
Свои выводы Роулинсон основывает на материалах о восстании Бахрама Чобина (589 г.н.э.) против Хосрова Парвиза, войне византийского императора Гераклуса против Хосрова (624 г.н.э.) и походе Марка Антония против парфян шесть веков назад.

Приводить здесь подробные исследования Роулинсона не имеет смыла, но надо отметить, что с выводами, которые он сделал в процессе своей работы согласно большинство учёных. Руины, о которых мы ведём речь назывались ещё Фрааспа, а крепость – Вара в Мидии (Rawlinson, JRGS. 10. 71-111, 113-115; Noldeke, Geschichte der Perser und Araber, p. 100, n. 1; Marquart, Eransahr, p. 108; Justi, Grundr. iran. Philol. 2. 527, 542, 544; Darmesteter, Le ZA. 1. 155, n. 12).

С выводами Роулинсона можно согласиться, если принять за веру расположение городов Газна и Шиза недалеко друг от друга, объединяя их в одно большое поселение, в котором произошёл исторический бунт и, наблюдая расположенный на равнине город с крепостью на холме. Все данные совпадают с цитатой Страбона, которую приводит Роулинсон: «Летняя резиденция персидских королей находится в Ганзаке, расположенном на равнине среди холмов, на одном из которых возвышается неприступная крепость, под названием Вара. Этот город был осаждён Марком Антонием во время его похода против парфян» (Strabo, Geog. 11. 13. 3; cf. Rawlinson, JRGS. 10. 113).

Некоторые критики переводят данную выдержку несколько иначе: «Зимняя резиденция, которая находится в укреплённом форте», изменяя сезонное назначение дворца. Мне кажется эта трактовка менее достоверной. В качестве гипотезы подошёл бы современный город Гянджабад, расположенный на небольшом расстоянии к северо-востоку от Тахт-и Сулеймана (37 15' северной широты, 47 45' восточной долготы) между городами Санджуд и Тикантапах, отмеченными на карте Дж. Натаниэля Керзона, знаменитого английского общественного деятеля и путешественника (Streck, Zt. f. Assyr. 15. 332, Ganzaka or Gazaka with Gizin-(i)kissi and Jiz, Shiz).

Афрасияб и Кей Хосров

Однако, в качестве дополнения к монографии Роулинсона, я освещу один-два новых вопроса, касающихся доказательств, что Ганзак и Шиза – это один и тот же город и расскажу в новом ключе о храме Огня Адхаргушнасп. В своей работе я более подробно хочу рассмотреть аутентичные зороастрийские традиции, касающиеся царя Кея Хосрова, жившего предположительно около 800 г. до н.э., и его врага Афрасияба Туранского.

Интересен в этом отношении пехлевийский трактат, написанный в начале девятого века нашей эры под названием Shatroiha-i Airan. В этом труде упоминаются города Персии и, в частности, рассказывается о Гяндже или Ганзаке:
«В районе Атаропаткана на территории современного Азербайджана Афрасияб Туранский основал город Гянзак» (See Jamaspji Minocheherji, Pahlavi Texts 1, Shatrolha, 58, Bombay, 1897, and Modi, Shatroiha-i Airan, p. 117, Bombay, 1899; also Blochet, Villes de Ilran, in Recueil de Travaux relatifs a la Philologie, 17. 176, Paris, 1895. It is possible also in MKh. 27. 44 to read instead of Dujako; see West, SBE. 24. 62, n. 2).

Известный иранский поэт Абулькасим Фирдоуси тоже связывает имя Афрасияба с этими местами. Во время поражения в Турине Кей Хосров изгоняет Афросияба и тот вынужден был бежать. По словам Фирдоуси, он укрылся в пещере на высокой горе близ Барды недалеко от Азербайджана, это место, расположенное к востоку или северо-востоку от озера Урумия, где-то между Ардабилом и Марагахом. Эти города часто упоминаются в средневековых арабских и персидских источниках. Например, Якут Аль Хамави говорит, что они расположены недалеко от Ганзаха (Yakut, p. 92. and cf. Ker Porter, Travels, 2, 495-496; Rawlinson, JRGS. 10. 45; Wilson, Persian Life, pp. 73-74). Беглец становится отшельником, прячась от преследователей, но Хаом находит его убежище и пытается схватить, Афрасиаб вырывается и скрывается в водах озера Урумия, старое название озера Чаечаста. Обо всём этом Фирдоуси рассказывает в своём эпосе Шахнаме. Есть более ранняя легенда, рассказанная в Авесте о борьбе Франрасьана (Афрасиаба), Хаосрава (Кей Хосров) и Хаома (Avesta, Ys. 11. 7, Yt. 9. 17-23; 17. 37-43). Важно обратить внимание на то, что около Самарканда есть «пещера» в разрушенном городе.

Однако Афросиаб не смог скрыться, он был найден Хомом и сдан шаху Кей Хосрову, который и казнил беглеца. Затем Хосров последовал в храм огня Атаргушнасп, чтобы воздать благодарность за свой успех (Shah Namah, ed. Vullers Landauer, 3. 1386 - 1398; tr. Mohl, 4. 155-169).
Несколько ранее Фирдоуси пишет о Кей Хосрове и храме огня Адхаргушнасп, который располагался в замке Брахмана, недалеко от границы с Ардабилем (Pers. to, dar-i Ardabil ba-marzi kih anja Dizh-i Bahman ast, see Shah Namah, ed. Vullers-Landauer, 2. 756, tr. Mohl, Livre des Rois, 2. 435; Pizzi, Il Libro dei Re, 3. 72). Об этом же пишет и Якут Аль Хамави (Yakut, p. 125. So also, Sadik Isfahani, p. 14). Но Роулинсон уверяет, что все описания Фирдоуси следует отнести к Тахт-и Сулейману (Rawlinson (JRGS. 10. 82, n. 3). Он ошибается, утверждая, что название Ардебиль не упоминается, оно встречается в техсте за несколько страниц перед описанием храма огня (Vullers-Landauer, 2. 756).

Приведу строки Фирдоуси из Шахнаме об основании Пира или по-другому его называют чахартак – храм Огня. Происходит всё после штурма замка: «Внутри огромного вала царь нашёл цветущий город с садами, площадями, богатыми домами и прекрасным дворцом. В одном месте из земли выходил яркий огонь, освещая своими всполохами кромешную ночь, разрезая тревожную темноту ослепительными языками пламени. Хосров приказал на этом месте построить Пир, возвышающийся своим куполом к небесным высотам, площадью не меньше десяти футов в диаметре, окружённый высокими сводчатыми арками, обращёнными на четыре стороны света. Туда Хосров привёз огонь из храма огня Атаргушнаспа, вокруг которого всегда собирались мобеды, астрологи и мудрецы» (Shah Namah, ed. Vullers-Landauer, 2. 761; tr. Mohl, Livre des Rois, 2. 441; and Pizzi, lI Libro del dei Re, 3. 78).

Исходя из вышеприведённых источников, мы можем утверждать, что сбежавший от Хосрова Афрасиаб скрывался в водах озера Урумии, так утверждает Фирдоуси. Авеста рассказывает о том, что побеждённый Кей Хосровом Афрасиаб скрывается в водах Чайчасте. Есть ещё сохранившиеся пехлевийские источники, рассказывающие о зороастрийских традициях, заслуживающие нашего внимания. В них имя Кей Хосрова тоже упоминается в связи с огнём Атаргушнаспа и строительством пира в окрестностях озера Урумия или на горе Аснаванд (See my Zoroaster, pp. 100, 48). Авестийскую фразу: 'behind (or in the sight of) Lake Chaechasta,', в которой упоминается озеро Чаечиста, можно перевести как «за» озером или «в зоне видимости» (see Bartholomae, Air. Wb. s.v. pasne. Darmesteter, Le ZA. 2. 631, n. 92).

Географически к северу или северо-западу от озера Урумия лежат ещё два небольших озера Севан и Ван (Av. Vairi Haosravah Sir. 2. 9; Yt. 19. 56; Ny. 5. 5). Возле Дилмах расположилось село Хосров (See also West's note on Bd. 22. 8, in SBE. 5. 86, n. 7. Spiegel, Еrаnische Alterthumskunde, 1. 653-654, Vairi Haosravah). Интересен взгляд Масуди (2. 131) на вопрос Хом-Хосрова-Афрасиаба, который уверен, что сценой происходящей борьбы был город Серав, расположенный между Ардабилем и Тебризом (see Yakut, p. 306).
Было бы заманчиво рассматривать Вару Хаосраваха, озеро Хосрова, как современное озеро в Тахт-и Сулейман, прилегающее к храму огня Хосрова и горе Аснаванд (Sir. 2. 9, etc.), которую ещё называют горой Зиндан. Иранский бундахишн располагает озеро Хосров в четырёх милях от озера Урумия вместо пятидесяти, как говорится в других текстах.

Итак, пехлевийский Бахман Яшт (около седьмого века н.э.) гласит:
«Огонь Атаргушнасп расположился около (или «при») глубокого озера Чаечиста, в котором есть тёплая вода, изгоняющая бесов» (BYt. 3. 10, SBE. 5. 218). Текст на пехлеви: Noshervan, Pahlavi Zand-i Vohuman Yasht, p. 14, 1. 12 (p. 17, 1. 1, translit.), Bombay, 1900. West, SВE. 5. 218, Rosenberg, Livre de Zoroastre, p. 74.

Аналогична выдержка из текста Задспрам (примерно 881 г н.э.):
«Два водных источника были открыты для Земли: Чаечаста – озеро, у которого нет рядом (или на) холодного ветра, на его берегу находится торжествующий огонь Гушнасп и другой Совар (около Тус)» (Zsp. 6. 22, transl. West, SBE. 5. 173; see text, ed. West, in Avesta, Pahlavi, etc., Studies hi Honour of D. P. B. Sanjana, first - series, p. Ixxi, Strassburg, 1904).

Бундахишн – один из старейших зороастрийских текстов, дошедший до наших дней и написанный на пехлеви. В нём рассказывается, как Кей Хосров с помощью Огня Атарагушнаспа усмирял идолопоклонников около озера Чайчаста. Храм Огня находился недалеко в селении, расположенном у подножия горы Аснаванд. Кей Хосров разрушил капище у озера Чайчаста, он водрузил Огонь этого капища на гриву своего коня, разогнал им тьму и мрак, и осветил землю (Bd. 16.7, West, SBE. 5. 64. Pahlavi text cf. Justi, Bundehesh, p. 41, Leipzig, 1868, lithogr.; Westergaard, Bundehesh, p. 41, Copenhagen, 1851; Unwalla, The Pahlavi Bundehesh, p. 48, Bombay, 1897. The Pahlavi treatise Mainog-i Khirad, 2. 96; see West, SBE. 24. 15).

Тахт-и Сулейман расположен примерно в девяноста милях от озера Урумия (Чайчаста), это, правда, намного ближе, чем в описании пехлевийских текстов, если сравнивать с этими древними источниками. Приятно поддаться искушению домысла о том, что древнее озеро, расположенное рядом с капищем, где Кей Хосров водрузил огонь на гриву своего коня – это Огонь из храма Атаргуштаспа. Соблазнительно принять за истину, что потухший вулкан горы Зиндан – это гора Аснавант (Asnavand), которая вместе с Чайчаста (Chaechasta) упоминаются в зороастрийских яштах Авесты (See Sir. 2. 9; Ny. 5. 5).

Римский император разрушает святыню

Священное, трепетное отношение к первоисточникам и зороастризму, а не размеры озера и расстояние до горы двигали мной при формулировании этой привлекательной гипотезы, на которой можно построить прекрасную теорию. Приведу ещё один отрывок, касающийся Тахт-и Сулеймана или Ганза, его дворца и храма Огня. Повествование идёт о зороастризме и христианстве, и именно эта взаимосвязь вызывает особый интерес (Cited by Rawlinson, JRGS. 10. 52, 78).

Георгий Кедрин отец церкви, византийский составитель «Исторического синопсиса», рассказывал о ходе войны римскиого императора Ираклия против позднего сасанидского царя Хосрова Парвиза, или Хозроя. Повествуя о том, как Хосров восседал среди изображений небесных тел, которым воздавал дань уважения. Ираклий со своими христианскими солдатами напал на войско Хосрова Парвиза, перебил всех сыновей царя, разрушил дворцы, храмы Огня и превратил города в пепелища.

Привожу цитату из летописей Георгия Кедрина:
«Император Ираклий захватил город Ганзак, в котором был храм Огня, в котором горел древний неугасимый Огонь зороастрийцев и хранились сокровища царя Лидии Крёза. На въезде в город император увидел на скале образ царя Хосрова, сидящего под сводчатой крышей дворца как будто на небесах, среди солнца, луны и звёзд, которым он отдавал дань уважения, испытывая суеверный трепет, как перед богами. Вокруг него стояли ангелы, держащие скипетр и служившие ему (см. наскальный барельеф Хосрова Так-и Бостана). Хитрые устройства изображали дождь, капли которого, падая сверху, издавали звуки, напоминающие грохот грома и звон их раздвался на большое расстояние. Император Ираклий был возмущён этим зрелищем и приказал уничтожить изображение варвара, сжигая на своём пути храмы поклонения Огню и весь город» (Georgius Cedrenus (c. A.D. 1100), 1. 721-722, ed. Migne, Patrolog. Graec. 121. 789-790, Paris, 1864).

Оставляя исторические руины

В свете всех этих исторических свидетельств, пустынные стены развалин Тахт-и Сулеймана обретают новую жизнь. Так называемая «водная кальдера» вновь возрождает свою древнюю славу величественного храма огня Атаргушнаспа, чей купол, некогда увенчанный серебряным полумесяцем, рассыпался под неумолимым бегом времени на вековую пыль и мелкие камешки, попираемые сегодня ногами любознательных путешественников. Некогда возвышающаяся сводчатая арка, покрытая водами озера, присыпанная песками времени, лежащая у ног выглядит снизу как святилище, где за восемьсот лет до Рождества Христова имеющий добрую славу царь Хосров, одетый в белые (Firdausi, Shah Ndmah, tr. Mohl, 4. 155; Yt. 9. 21; 17. 41) одежды молился за победу над Афрасиабом и став триумфальным победителем, предложил благодарственные подношения достойные великого царя.

Примеру благодарения в этом святилище последовал царь Сасанидов Бахрам Гур почти пять веков спустя после Рождества Христова, совершив жертвенные дары после победы над туранцами. А два столетия спустя христианский имератор Рима Ираклий уничтожает наскальные изображения Хосрова Парвиза. Лопате современного археолога ещё предстоит найти нерукописные материальные доказательства знаменитой древней святыни, возродив к жизни, утерянные в веках сказания о великом Тахт-и Сулеймане.

Когда я только подходил к историческим руинам, я был уверен, что посетил древнее место города Шиза и присущие этому месту прежние достопримечательности. Но впереди меня ждала Экбатана Антропатены, Хамадан, поэтому я не спешил принимать определённые выводы, которые стали бы некими ограничительными рамками моих последующих исследований.