САСАНИДСКИЕ ТКАНИ

* Сасанидская Персия существовала в 236-636 годах нашей эры. Влияние искусства этого могущественного феодального государства на соседнюю Византийскую империю было велико. В архитектуре сассанидов мы имеем такие достижения, как, например, разрешение проблемы парусных перекрытий, нас до сих пор восхищает и поражает сассанидская резьба по слоновой кости, ювелирные и серебряные изделия, наконец, изумительные по красоте сассанидские вышивки и ткани.

Деталь узора одежды Хосрова Парвиза,
высеченного на рельефе в Так-и Бустан. VII в. н.э. (прорисовка).

В изделиях из благородных металлов, которые хранятся во многих сокровищницах искусства, начиная с японского храма Гарлуша и кончая нашим Эрмитажем и Парижской национальной библиотекой, везде видны те же характерные черты сассанидского искусства: полные движения, реалистически изображенные фигуры людей, животных и птиц. Сассанидская скульптура, в свою очередь, дает нам представление о тканях и помогает их датировать. В Таг-и-Бостане, например, в большом гроте изображена, отчасти в духе еще ахеменидских традиций, колоссальная статуя Хозроя II, а на стенах грота слабым рельефом увековечены сцены царской охоты, причем все фигуры в этой композиции изображены в костюмах из узорных тканей. Поскольку таг-и-бостанская ком позиция по надписи на ней относится к 620 году нашей эры, это позволяет нам точно датировать и многие дошедшие до нас подлинные ткани с аналогичными таг-и-бостанским рельефам узорами.

Корни сассанидского производства и украшения тканей опираются прежде всего на технические приемы тканья и вышивок, которые восходят ко временам древнего Вавилона и Египта, но что касается узорных шелковых тканей, то они вообще в древности были очень редки. Не следует забывать, что шелководство очень долго не было известно ни в Европе, ни в Передней Азии, и тайной разведения шелковичных червей, т.е. получения сырья и производства шелковых тканей, владели только Китай и, может быть, несколько позже - Индия. Правда, сохранились сведения, что в шелковые ткани одевался один из полководцев Александра Македонского -Неарх, но, конечно, это были привозные ткани, а не продукт персидского производства. Персия получала шелк-сырец из Бухары и Самарканда, куда китайские караваны стали приходить с конца II века, и только при императоре Ву-Ли, в начале нашей эры, был открыт караванный путь, защищенный рядом крепостей, через пустыни Гоби, Тарим и Памир.

Фрагмент зеленой с желтым узором шелковой ткани.
Иран, V-VIII вв. н.э. (прорисовка). Лондон, музей Виктории и Альберта.

В настоящее время трудно указать пункты переработки китайского шелка в сассанидской Персии. Можно лишь предполагать, что одним из крупных центров такой переработки был Хизистан, в городах которого издревле процветало ткацкое производство. При дворах персидских феодалов имелись особые ткацкие заведения, называемые "тирац", где производилась обработка шелка и выделка тканей. Вышивками славился Ктезифон на Тигре. Сассанидская Персия уже с IV века имела свое собственное шелководство, но большая часть шелка-сырца доставлялась из Китая в оазисы Согдианы (Самарканд, Бухара). Персы крепко держали в руках всю торговлю шелком, выработка которого и затем ткачество исполнялись ремесленниками.

Местные традиции ручного ткачества дополнялись, вероятно, приемами, заимствованными из других стран. Возможно, что первые мастера, первые приемы техники и образцы по выработке драгоценных шелковых тканей с разнообразными рисунками были из Китая, Стремясь затем культивировать у себя чрезвычайно выгодную шелковую промышленность, персы пополняли кадры своих мастерских и из числа военнопленных. Например, в IV веке Шапур II после своего набега на Сирию переселил оттуда в свою страну целую партию пленных ткачей по шелку, знакомых с античной культурой и римским рынком сбыта. В общем сассанидская Персия, по крайней мере на два столетия, опередила Византию в организации собственной шелковой промышленности. Ткани и вышивки составляли чрезвычайно важную статью персидского экспорта. Отметим, между прочим, что среди сассанидских тканей попадаются и набивные бумажные ткани, более доступные по своим ценам, чем шелковые. Набойка воспроизводит иногда античные сюжеты, быть может, те же, что бывали и на шелковых тканях, только в более грубом исполнении. Дошедшие до нас сассанидские ткани относятся к У1-У11 векам. Большинство из них является или погребальными одеждами разных западноевропейских монархов и знатных церковников, найденными при раскрытии погребений, или предметами религиозного культа. Обычным местом хранения их служат ризницы древнейших западноевропейских церквей и соборов. Особенно богаты сассанидскими тканями: во Франции бывший монастырь в Сансе, в Германии - Аахенская капелла и в Риме - капелла Лютеранского собора – Sancta Sanctorum. Что касается России, то она очень богата сассанидским серебром, найденным в пределах Пермской и Вятской губерний, но сассанидских тканей у нас совершенно нет.
Если мы обратимся теперь к анализу рисунков сассанидских тканей и вышивок, то лишь в отдельных случаях нам попадутся античные сюжеты.

Такова, например, бумажная ткань с рисунком, изображающим похищение Ганимеда, хранящаяся в Берлинском художественно-промышленном музее. На подавляющем большинстве тканей мы встретим стиль, близкий к мотивам скульптурных изображений, чеканных чаш, блюд и кувшинов. Видное место занимает здесь апофеоз царской охоты, сцены охоты, стрельбы, управления конем, различная символика. Очень распространены изображения тотемных животных: львов, коней, орлов, петухов, которые трактуются очень реалистично. Но кроме этих изображений мы видим часто изображения грифонов, собирательные образы нескольких животных, птиц, рыб, символизирующих, по всей видимости, защиту человека от стихий, или связь человека с силами стихий, а также передачу сплавленных качеств символических образов (грифон - лев с крыльями орла и хвостом павлина) человеку, - носителю одежды из такой ткани. При этом надо помнить, что одежда носит не только функциональную нагрузку, но и защитную в более тонком плане: костюм перса того времени оберегал, охранял своего владельца как бы на нескольких срезах. Охрана (вара) отмечена орнаментом по краям одежды: на концах рукавов и подоле платья, горловине, плечевом поясе; изображения тотемов, вытканные на самой ткани и, наконец, волокно, из которого изготавливали ткань - шелк, шерсть, лен (из Египта), хлопок. Кроме того, очень важными являлись цветовые сочетания: гармония цвета и яркие золотые вставки орнамента на ткани.

Крылатый конь. Сасанидская ткань. VI в.(Cheval aile. Tissu sassanide. Vie s.)

Очень часто на ткани этого периода вводятся религиозные сюжеты: стилизованные изображения огня (Рirее) и древа жизни (древа Фравашей). Последнее изображается в центре или в виде пальмы, кипариса, либо совсем фантастического растения, несущего в себе черты многих видов растений. Это может быть, например, пальма с плодами винограда, перевитая лианой. С двух сторон зеркально располагались фигуры царей или князей. Двойственность изображения фигур, симметрия (так называемый "геральдический стиль") восходит к принципу мифа о близнецах и зеркальности.

Узоры на тканях, изображающих охоту, имеют обычно очень большие раппорты (1) (от 0.9 до 0.99 м). Следовательно, фигура человека, одетого в платье из такой ткани, почти полностью покрыта этим узором, а так как действующими лицами на этих рисунках являются вытканные или вышитые сассанидские цари или князья, то человек, одевающий платье из этой ткани, как бы сливается с образом царя, возвышаясь до него, символически неся его хварну, получая защиту от него.
Часто мы видим на тканях и коврах этого времени изображения всадников. Фигуры всадников обычно обращены назад. Управление лошадью одними ногами чрезвычайно типично для всех кочевников, будь то парфяне, персы, монголы или скифы.

Не надо забывать, что образ коня священен для персов. Этот тотемный знак особенно чтим. Известно, что Митра часто изображен с конем или двумя конями рядом, либо Митра едет на колеснице, запряженной конем. Белый конь - символ этого божества.
Изображение священного огня на тканях встречается на всем протяжении сассанидской истории, изменяясь только в смысле развития самой формы изображения его. Рядом со священным огнем часто стоит крылатый гений; иногда его фигуру заменяют на фигуры зверей (одиночных или парных), иногда это полуптицы-полузвери, туловище, крылья и конечности которых украшены цветочным орнаментом. Несмотря на сказочность общего образа, реалистичность в деталях трактовки отдельных частей этих существ позволяет безошибочно определить, какие реальные образы животных и птиц сплавлены в единое новое сказочное существо. Смелость в трактовке крыльев и хвостов этих грифонов, тонко подмеченная пластичность и декоративность их форм, свободно и легко нарисованных, вообще характерна для сассанидских памятников (и тканей, в частности), которые являются предметом подражания в течение многих столетий.

Мне хочется отметить, что присутствие в одном существе представителей разных стихий: воздуха (крылья птицы), земли (туловище льва), человека (лицо) и воды (хвост дельфина, например), сочетаясь между собой, объединяют эти стихии. Усиливает объединение растительный орнамент, обвивающий изображение. Добавим к этому изображение ромба, окружности, точки - элементов, которые восходят к символам Космогенезиса, древнейшим символам человечества. Итак, мы получаем на тканях не просто красивых сказочных персонажей, мы видим защитные символы, видим раскрытие духовного мира человека того времени, наконец, его понимание Космоса и человека в нем.

Сассанидская скульптура VII века. Персия. Таг-и-Бостян

Скачущие крылатые лошади, грифоны и другие звери и птицы, вошедшие в звериный орнамент этого искусства, и на тканях, и отчасти на серебре, имеют в местах выдающихся мускулов узорные клейма всевозможных форм, создающие особый тип стилизации, необыкновенно характерный для этого искусства. Птицы на сассанидских тканях - петухи, утки, павлины - также имеют фантастическую орнаментовку. Их реальные формы часто покрыты чешуей, бусами, стилизованными венками и целыми цветочными узорами, причем все это нагромождение элементов декорации не производит давящего впечатления и не уменьшает поразительной легкости самого изображения. Даже утомительное и медленное шествие зверей и птиц на классических памятниках Персии, благодаря мастерству художника, не утомляет глаз, несмотря на монотонность мотива.

По свой трактовке все перечисленные мотивы сассанидских узорных тканей обычно развиваются по обеим сторонам средней оси композиции, которая делит ткань во всю длину; часто они заключены в круги, или соприкасаются между собою или соединены особыми розетками. У древних авторов подобный прием украшений с кругами называется circunrotatum или rotata, тогда как расположение в клетках называется scultuata. Заключение узора или сюжета в круг вообще было свойственно Востоку, в частности, мозаичные полы Сирии обычно разрешают свои композиции в этой форме композиция в кругах, развертываясь по бокам средней оси, представляет собою или симметричное или идентичное повторение одних и тех же фигур, повернутых то лицом, то спиной друг к другу.

Встречаются также ткани, где композиционное разрешение узора идет не в круговых обрамлениях, а полосами. Можно признать такое разрешение наиболее древним, так как оно находит себе параллель в древнеперсидском искусстве эпохи Ахеменидов. В тронном заде Дария в Персеполе подобным образом расположены фигуры львов, быков и грифонов.
Остановимся более детально на некоторых дошедших до нас сассанидских тканях.
Из тканей с апофеозом царской власти интересны следующие:
Темносиняя шелковая ткань из церкви св. Урсулы в Кельне, ныне хранящаяся в Художественно-промышленном музее в Берлине.

Сассанидская ткань VII века. Берлин.

По времени изготовления она относится к первой половине VII века и представляет беспрерывно повторяющуюся композицию со сдвоенным изображением сассанидского царя верхом на грифоне в борьбе с крылатым и рогатым львом. На всаднике царская корона с крыльями, в виде шапки той же формы, что и на монетах эпохи Хозроя П (591-628 гг.) и его внука Эздегарда III. Бритое лицо царя заставляет относить ту ткань к последним сассанидам и датировать ее ранее 640 года. Изображение борьбы царя со львом имеет мифологический характер и символизирует победу царя над противником подобно победе Ахуры Мазды над ахриманом. Эздегард сидит на грифоне, обернувшись назад. В листьях дерева, разъединяющего всадников, видны фигуры гениев, подающих помощь царю. Остальной фон ткани заполняют львы и козероги, орнаментированные теми светлыми пятнами, которые еще много столетий будут отличительными признаками персидских изображений животных и птиц. На темносинем фоне фигуры выделяются песочным, красным и зеленым тонами.

Другая интересная ткань была найдена в раке св. Гиниберта в Кельне. Это самая крупная по размерам раппорта композиция сассанидской ткани: ее круги достигают 0.99 м в диаметре. В них на темносинем фоне, под сенью финиковой пальмы симметрично изображены повернувшиеся назад два всадника с натянутыми луками. Выпущенные стрелы уже пронзили льва вместе с его добычей - диким ослом. Цветущие растения, орлы, охотничьи собаки и зайцы заполняют фон. В листве пальмы изображено шесть птиц. Обрамления кругов в 9 1/2 см шириной из цветочного сердцевидного орнамента. Композиция представляет охоту сассанидского князя Баграм-Гура (420-434 гг.). На нем остроконечный шлем, обычный для парфян и скифов, в руке длинный лук - оружие азиатских кочевников, на груди вышивка. Богатая упряжь коня дополняет наряд князя. Промежутки между соприкасающимися кругами заполнены плетешками ремневидного орнамента, которые напоминают собою заставки русских рукописей Х11-ХУ веков. Фон-Фальке утверждает, что куски этой сассанидской ткани относятся к VI веку.2

Сассанидская ткань VI-VII веков. Берлин. Художественно-промышленный музей

примечания
1 Раппорт - это повторяющаяся часть орнамента ткани.
2 Ее повторения с незначительными вариантами имеются в Англии, в Кенсингтонском музее, и в Италии, в миланской церкви Сан-Амброджио. О происхождении миланского образца известно, что в самом начале VI века епископ города Лаврентий вложил в гробницы местных святых драгоценные ткани с изображениями, подобными только что описанным.

В Трире была найдена ткань с изображением охоты. К настоящее время она разделена на две части, из которых одна хранится в Берлинском художественно-промышленном музее, а другая - в музее Нюрнберга- Раппорт этой ткани - 0.9 м. Она темно-синяя и имеет в кругах изображение охоты царя на львов. Как и на первой из описанных тканей, царь изображен верхом на грифоне. Одежда его покрыта такими же богатыми вышивками. Голова украшена остроконечным шлемом с тремя перьями. Длинные вьющиеся волосы царя ниспадают на плечи, как на монетах Франта III или как у Сатора I в известном барельефе, изображающим его победу над римским императором Валерианом. Всадники обращены лицом к зрителю, одной рукой они держатся за ветвь древа жизни, на котором сидят птички. Под ногами Трифонов - группы львов, терзающих оленей, отдельные фигуры хищников в различных положениях. Все это заключено в круг, в бордюре которого в маленьких медальонах и находятся фигуры различных животных. Эти крупные круги со сценами охоты скреплены между собою розетками с изображением горных орлов, терзающих газелей. Между группами - фигуры горных баранов и мотивы растительного характера, к сожалению, плохо сохранившиеся (рис.1).

Типичным мотивом в рисунках сасанидских тканей являются также изображения фантастических животных, которые восходят в своей основе к мифологическому творчеству древнего Вавилона.
Фантастические грифоны внушают почтение и устрашают, в то время как изображение птиц является красивым аксессуаром мирной жизни.

Петух всегда считался в зороастризме священной птицей. На одной ткани VII века из собрания SanctaSanctorum Лютеранской церкви в Риме даны крупных размеров стилизованные петухи с нимбом вокруг их голов. Датировке этой ткани помогает нам таги-бостанский рельеф ввиду полного совпадения розеток между кругами ткани с розетками рельефа. Ткань относится, очевидно, также к VII веку. (рис. 2)

На том же таг-и-бостанском рельефе мы имеем и узор ткани с изображением утки. С левого края рельефа находятся ряды охотников верхом на слонах. Они одеты в длин¬ные, до колен, кафтаны и широкие шаровары, суживающиеся книзу. Утор их одежд состоит из стилизованных уток, которые - чередуются с цветами лотоса. Поскольку утке отводится видное место в египетской фресковой живописи и поскольку рядом с уткой дано изображение лотоса, можно предполагать, что здесь мы имеем дело с египетским влиянием. Из дошедших до нас тканей с утками отметим прежде всего ткань ватиканского собрания. Утка дана в круге, в очень пестром, художественно выполненном оперении, на фоне растительных завитков (рис.3).

Рис.1. Сасанидская ткань VII в. Нюрнберг. Германский музей.

Другая ткань с утками хранится в библиотеке города Вольфенбюттеля. Утки попарно стоят перед древом жизни. Листва последнего, как и оперение уток, дана в виде шашечного узора, как это мы имеем опять-таки на одной из египетских фресок. Изображение заключено в слегка вытянутые в ширину восьмиугольные обрамления (рис. 4).

Далее изображение не утки, а какой-то длинноногой птицы, может быть, ибиса, мы встречаем на куске ткани из Аахенской капеллы. По темно-зеленому фону ткани даны широкие горизонтальные полосы, на которых изображены идущие друг за другом светло-серые птицы на длинных ногах. Эта ткань, относится к VII-IХ векам (рис.5).

Из тканей с мотивами специально культового характера интересна ткань, хранящаяся в одной из церквей французского города Маиса. Это красный пурпуровый шелковый саван с изображением жертвенника огня, по бокам которого два льва лижут пламя, - мотив, уже встречавшийся на халдейских и ассирийских цилиндрах (печатях). Бедра львов украшены тавром в виде звезды, как и на сасанидских вазах Национальной библиотеки Парижа и на многих византийских тканях, представляющих подражание персидским.

Чрезвычайно характерной особенностью сасанидских тканей является неизменная геометричность всех изображаемых на них узоров и фигур, которая обусловливается некоторой грубостью техники изготовления. Она получается от непоследовательного разделения нитей основы в станке при раскры¬вании зева Между прочим, эта особенность устойчиво сохраняется и в более поздних персидских тканях даже в конце ХVII века.
Сасанидская Персия выделывала не только узорные шелковые ткани, но и ковры, которыми славился еще древний Вавилон. Ковровое искусство стояло очень высоко, что доказывает; например, знаменитый ковер "Весна Хозроя", доставшийся в руки завоевателей арабов при взятии ими в 637 году столицы Хозроя Ктезнфона - Он имел вокруг 60 локтей (или около 80 кв.м) и был выполнен по заказу Хозроя I. На нем представлен цветущий сад с группами деревьев, цветов и каскадами воды.

Редкие камни разных оттенков изображали цветы, золотые нити - лучи солнца. Описание этого ковра невольно вызывает ассоциацию с садом Арты, где Фрахарары праведников представлялись в виде прекрасных цветов.

Изучая сасанидские ткани - мы можем более зримо представить себе быт персов, в очередной раз почувствовать, что вещи, окружавшие их, служившие им, носили не только утилитарный характер. Весь уклад жизни был пронизан зороастрийским учением. Предметы быта и, в частности, одежды из дорогих тканей, позволяли на сознательном и бессознательном уровнях вписываться в календарные циклы, ощущать единение с окружающим миром.
В заключение хочется отметить, что в России до конца XVII в. преобладал экспорт восточных тканей, в том числе персидских, которые хотя и носили влияние арабских мотивов, но сохранили много от эпохи Сасанидов.

Рис.4. Сасанидская ткань VII в. Рим. Ватиканский музей

Привозились также ткани византийские. Очень многие элементы в этих тканях тоже позаимствованы из сасанидских тканей: стилизованные львы или только их маски, грифоны, розетки, древо жизни; зеркальность композиции - все это было в узорах каменной резьбы на русских храмах (в Юрьев-Польском соборе, Дмитриевском соборе во Владимире). На русских шалях стал любимым элементом "персидский огурец" . Ивановские ситцы и сатины набивались узорами, наряду с исконно русскими, включали в себя элементы восточных узоров (рис. 6).

Иногда кажется, что такое долгое и мирное существование типично персидского мотива и русского воспринимается как возвращение к единым истокам и корням - это как воспоминание о далеком детстве двух близнецов, разъехавшихся в разные страны, не помнивших о своем родном доме.

Современные люди уже давно забыли о своих истоках, а закодированное знание живет, самостоятельно проявляясь то в материальной культуре (деревянных узорах наличников, коньков крыш, росписях прялок, орнаментах вышивок, набивных тканях), то в сказаниях, песнях, общих фонетических звучаниях корней слов. Углубляясь и выходя на общие истоки, находишь свою прародину, лучше понимаешь и отделяешь вечное, непреходящее от всего, что искажает и разрушает эти корни.

Татьяна Беспалова

Литература
Соболев Н.Н. История украшения тканей. М. 1953