Глава III - Эривань, Арарат и дорога к персидской границе

И остановился ковчег
на горах Араратских

Ветхий завет, Бытие 8.4

Я снова в дороге, на закате дня поезд подошёл к городу Эревань, я вышел на перрон и окинул взглядом горы Арарата, покрытые облаками и укутанными мягким снегом, кажущимся розоватым в лучах заходящего солнца. Арарат одиноко возвышался посреди бескрайних равнин, холодный, гордый, неприступный.

persya_013.jpg

Величие Арарата навевало мысль, что только здесь мог найти своё пристанище ковчег Ноя, ковчег, ставший местом, где нашёл свой последний торжественный час смерти древний народ, и где зародилось новое поколение людей.
Арарат колоссальной высоты гора, её два снежных пика, устремлённые в небо, высотой почти семнадцать тысяч футов выше уровня моря и четырнадцать тысяч над окружающей равниной. Более крупная вершина, высотой 16,916 футов. Меньший гребень отстоит от первого на расстоянии семи миль, его высота 12,840 футов. Обе вершины вулканической природы происхождения. Два этих молчаливых снежных великана производят впечатление холодного строгого стража таинственного знамения. Северо-западная сторона великого Арарата разорвана глубокой, на тысячи футов, расщелиной, в которой тихо стучит сердце огромного гиганта (Lynch, Armenia, 1. 142-199, London, 1901).

Я считаю, что в Авесте, в Яште 19.2 говорится именно о горе Арарат, которая там упоминается под именем Mazishvant и очень напоминает древнее армянское название Масис. Армяне со времён принятия христианства считают, что именно на вершине Арарата нашёл своё пристанище ковчег Ноя во времена библейского потопа. Персидское название горы – Koh-i-nuh, что в переводе означает: гора Ноя (в Коране есть упоминание о ковчеге, ch. 29). Татары называют Арарат - Aghri Dagh, что означает Крутая гора, дающая начало целой цепочке горных вершин, тянущихся на восток. Суровая реальность сегодняшнего времени путём не менее шестнадцати восхождений европейских альпинистов за последние сто лет развеяла древние суеверия местных жителей о невозможности покорить вершины Арарата.

Вполне естественно, что вокруг Арарата и его окрестностей каждый житель живёт легендой о Ное и его ковчеге. Есть даже местность, в которой Ной посадил свою первую виноградную лозу после того, как вышел из ковчега. Согласно библейскому мифу, Ной стал первым жителем деревни Ахури (Акори), в окрестностях которой посадил легендарную виноградную лозу, а с течением времени получил из урожая прекрасное вино. На местном языке название деревушки звучит – Аргури, что в переводе может означать: он (Ной) посадил виноградную лозу (ark ur) (Hubschmann, Die altarmenischen Ortsnamen, in Indogermanische Forschungen 16. 395, Strassburg, 1904). Предполагается, что именно здесь, в деревне Ахури Ной построил алтарь и принёс на нём жертву Богу. Таким образом, здесь в предгорьях Арарата, около деревни Ахури есть место, где Ной вышел из ковчега после потопа, посадил виноградную лозу и принёс на алтарь жертву Богу (See Wilson, Persian Life, p. 46; Lynch, Armenia, 1. 182).

Все сохранившиеся реликвии древности были сметены с лица земли мощным землетрясением, которое произошло в ущелье близ деревни Ахури 2 июля 1840 года. Эта катастрофа превратила деревню в руины и принесла немалые человеческие жертвы. По словам тех, кто смог остаться в живых, это стихийное бедствие напоминало ужасы Судного дня.
В предгорьях снежного Арарата в городе Эривань мне довелось провести две ночи. И хотя я спал в отеле, температура в комнате была почти как на улице. Я простудился так, что думал, не выживу. Так называемый «отель» оказался просто вывеской, он не смог дать тёплый уютный приют уставшим путникам. Я с дрожью вспоминаю проведённые здесь дни. Но позже, познакомившись с грязными персидскими лачугами, мне показался отдых в Эривани не таким уж и плохим.

Эривань и дорога к персидской границе

Эривань – столица российской Армении, здесь проживает почти тридцать тысяч жителей. История рождения города теряется в веках прошлого, но местные легенды ведут основание Эривани со времён Ноя, с тех самых пор, когда у горы Арарат причалил после потопа ковчег. Существует множество легенд о происхождении слова «эревань», но чаще всего во многих достоверных источниках это слово связывается с мифом о потопе. Согласно ему, увидев сушу, Ной закричал: «эреванц», что означало «появилась». По мнению других источников, своим именем город обязан последнему царю из династии Эровандуни, Эрованду IV, который был свергнут персами в первом веке до нашей эры (See Lynch, Armenia, 1. 209 seq., Iranisches Namenbuch, p. 89). Одна этимология так же маловероятна, по моему мнению, как и другая (Hubschmann, IF. 16. 426).
По мнению историка Иоанна Католикоса, изучавшего древний мир Армении, Эривань была местом значительных размеров в седьмом веке. Но сегодня довольно мало сохранилось исторических источников об Армении, есть архивы, в которых Эривань впервые упоминается в шестнадцатом веке. Именно в это время Эривань стала яблоком раздора между персами и турками-османами.

Иоанн Католикос записывал летопись Армении от одиннадцатого века до нашей эры вплоть до 925 года. Тот факт, что арабский путешественник Ибн Хаукаль не упоминает Эривань в десятом веке, а Якут аль-Хамави в двенадцатом, вряд ли может быть использован в качестве аргумента. Думаю, что Иоанн Католикос немного затерялся между этими двумя писателями (Lynch, Armenia, 1. 210, n. 2).
В 1827 году городом Эривань овладевают русские. Ярким свидетельством долгого пребывания русских в Армении может служить обилие их товаров на базарах, видно, что торговля идёт слаженно, продолжительно, основательно. Ну, а мне удалось приобрести ряд европейских мелочей, так необходимых в дальнейшем путешествии. Подобные пустяки обычно не найдёшь на просторах азиатских лотков.

persya_014.jpg
Эриванский базар

По своему общему образу жизни Эривань больше восточный город, чем западный. Надо сказать, что в самой Эривани мало сохранилось памятников прошлого, которые хотелось бы увидеть в связи с древним происхождением города. Причиной этого могут быть частые войны с турками и персами. Войны были жестокими, кровопролитными из-за яростной ненависти между двумя крупнейшими ветвями ислама - суннитами и шиитами. Эти конфликты были причиной разрушений многочисленных памятников древней культуры, которыми могли гордиться в прошлом жители Эривани. Сохранилось несколько мечетей и минаретов достойных внимания путешественника, но главной достопримечательностью персидского периода является дворец правителей или сардар. Это внушительное строение примыкает к мечети, его своды украшены цветной мозаикой и инкрустированными арабесками.

Сам дворец является частью крепостной стены с видом на реку Зангу, которая подтачивает каменные укрепления своими весенними грязевыми потоками. Сегодня это уже ветхое строение ещё хранит следы былого великолепия, поражая резными потолками, зеркальным залом с персидской миниатюрой, изображавшими сцены жизни Ростама и его сына Сохраба. Мэттью Арнольд рассказал о конфликте этих исполинов поэмы Фирдоуси. Сохранилось несколько картин, исторических портретов. Особенно интересным мне показался портрет великого прапрапрадеда Фетх Али Шаха, второго шаха Ирана.

Я прислонился к окну, выполненному в стиле фигуративного витража, через его цветные стёкла солнце рассыпалось на множество радужных лучей. Вид был сказочно великолепен, таинственно-торжественный солнечный свет обещал растаять после полудня, я ловил его последние проблески. На фоне голубоватого неба где-то далеко, но всё-таки совсем рядом возвышались суровые пики снежного Арарата. Внизу под стенами дворца, у ног крепости бурлили потоки горной Зангу, протекающие сквозь ущелье с обрывистыми берегами. Через мост с тихой торжественностью медленно пробирался караван верблюдов. Мне на минуту показалось, что зал полон жизни древних князей, пивших здесь когда-то из золотых кубков прекрасные вина, наслаждающихся красотой восточных женщин и принимающих судьбоносные решения о войне и мире.
На следующий день я договорился уехать из Эривани в Джульфу, ближе к границе с Персией.

Оставалось немного времени и последняя возможность для запаса мелочей, так необходимых в дороге. Важно, что здесь в Эривани железная дорога заканчивалась, и теперь предстоял путь с множеством трудностей по транспортировке багажа. Возникло уже первое непредвиденное препятствие в виде группы российских инженеров. Они претендовали на всех лошадей, готовых к отправке, так как ехали по заказу правительства строить дороги, по которым впоследствии будут продолжаться железнодорожные пути. Наконец-то мне выделили машину, большущий фаэтон с откидным кожаным «капюшоном» за спиной, в который впрягли четыре лошади, они ждали моей посадки с безропотной покорностью. В процессе укрепления багажа крепкими жгутами было много шума и бестолковой суеты, и, наконец, после множества промедлений и мелочных раздражений путешествие продолжилось.

Монастырь Эчмиадзина близ Эривани

persya_015.jpeg
Кафедральный Собор св. Эчмиадзин

Несколько слов хочется уделить одной довольно древней и имеющей первостепенное значение армянской достопримечательности. Большая часть моего второго дня пребывания в Эривани была посвящена монастырю Эчмиадзин, расположенному в деревушке Вагаршапат, примерно в тринадцати милях от Эривани. Этот знаменитый монастырь является резиденцией Католикоса, или патриарха армянской церкви. Он был основан Георгием просветителем, первым армянским епископом в 303 году, который в начале четвёртого века обращал армян в христианство.

Среди сокровищ монастыря сохранились мощи этого святого старца. В древней библиотеке есть целая коллекция армянских рукописей, среди которых особенно хочется отметить прекрасные копии святого евангелия (Millet, Journal Asiatique, 165 (10th ser. 14), pp. 487-507, Paris, 1904; id. Quelques Evangeliaires Armeniens Accentues, extr. from Des Memoires Orientaux, Paris, 1905). Студентам археологии будут интересны древние каменные дощечки с клинописными символами (это не персидский), богатый ассортимент парфянских, римских, сасанидских монет. Священник, который показывал мне древние строения монастыря, изучал восточные языки в Берлине у Гельднера. Это был и мой учитель, такое неожиданное «родство» нас тесно сблизило, мы долго и плодотворно общались, осматривая необъятную ценную коллекцию. Думаю, мне удалось увидеть рукописи, которые показывались отнюдь не каждому заинтересованному лицу, так как мы довольно много времени провели в запасниках монастыря.

Дорога из Эривани в Джульфу

Итак, впереди меня ждала персидская граница недалеко от города Джульфы. Дорога к ней оказалась трудной и медленной. Лёд, снег, липкая грязь под ногами, множество экипажей существенно снижали скорость продвижения, казалось порой, что движение остановилось, и нет никакого просвета впереди. Но вот на горизонте показался первый караван-сарай, внутри которого нас ждало целое озеро подтаявшего, липкого, серого снега. Однако меня очень порадовала комната для отдыха, вопреки ожиданиям она оказалась вполне пригодной для недолгой передышки после тяжёлого утомительного пути. Моими соседями оказались местные пастухи, они были одеты в длинные тяжёлые овчинные тулупы. Каждый из них за поясом носил кинжал, за спиной висела длинная винтовка, от них исходил терпкий запах, казалось, что они долго не видели тёплой воды и мыла. Мой грузинский гид Рустам каждый раз тихо бормотал что-то, когда проходила группа армян по дороге мимо нашего караван-сарая. Но я слишком устал, чтобы обращать особое внимание на своё окружение и был несказанно рад, когда Рустам быстро приготовил мою раскладушку ко сну.

Лишь голова моя коснулась подушки, я тут же погрузился в сладкую дремоту и мгновенно уснул. После полуночи я вдруг проснулся. Надо мной нависала тёмная фигура с длинной эбеновой бородой, большим чёрным капюшоном, полностью скрывающим лицо. В сумрачном свете ночи мне показалась эта фигура огромным гигантом, и я инстинктивно схватился за револьвер. Но вдруг услышал тихое приглушённое приветствие, по интонации я понял, что мне ничто не угрожало, незнакомец не замышлял ничего худого. Рядом с гигантской фигурой я рассмотрел фигуру женщины, облачённую в чёрные одежды, она молча кивнула. Оба оказались русскими, немногословными, они практически ничего не рассказали ни о себе, ни о цели своего путешествия, не расспросили ни о моих планах, ни о моих желаниях. Мы обменялись сигаретами, договорились возобновить путешествие до рассвета. Я не стал снова засыпать, хотя время и позволяло.

persya_016.jpeg

Уже через пару часов снова удобно разместился в фаэтоне, за мной следовали телеги моих попутчиков. Небо окружало непроглядной тьмой, но благодаря белизне снега можно было беспрепятственно двигаться вперёд. Впереди следовал караван верблюдов, за ним на небольшом расстоянии ещё один, эта бесконечная процессия растянулась на много километров впереди и позади нас. За каких-то четверть часа я насчитал около двухсот дромедаров. Они были привязаны друг к другу по восемь, десять или двенадцать штук, их большие колокольчики заунывно позвякивали, навевая чувство покоя и безмятежности (у персидских верблюдов есть колокольчики, но звучат они совсем по-другому).

Ближе к рассвету я мог уже рассмотреть повозку своих попутчиков, следующих за мной, её полозья тихо поскрипывали в морозной тишине утра. На санях лежал длинный узкий ящик, позже мне рассказали, что женщина ехала с пустым гробом за телом своего сына, умершего совсем недавно. Я стал невольным свидетелем глубокого страдания ещё не старой женщины, и мне были теперь понятны причины, толкавшие её в дорогу, несмотря на ненастье и надвигавшуюся снежную метель. Обратный путь для неё должно быть станет ещё печальнее.

Короткий солнечный день близился к концу, ещё несколько миль были преодолены. Колючий морозный ветер безжалостно бил в лицо, кусая нос, щёки, уши. Руки потрескались от холода, и я очень устал от этого нелёгкого пути, но смог немного отдохнуть только тогда, когда мы ненадолго остановились, меняя лошадей. Однако я старался не обращать большого внимания на такие мелкие неудобства, ведь меня звала дорога, полная новизны, загадочных сюрпризов, обещавших не всегда печальные переживания.

Встречных путников почти не было, дорога казалась пустой, безлюдной, засыпанная белым пушистым снегом. Вдруг по равнине пробежал волк, остановился, гордо подняв голову, посмотрел на нас и с непоколебимой уверенностью продолжил свой путь. Я не смог его сфотографировать в надвигавшихся сумерках, да и волк не захотел мне позировать, быстро скрывшись за горизонтом. Мы ехали сквозь ночную прохладу, долго, не быстро, пока не достигли Нахичевани (или Нахджевани). Теперь можно было немного отдохнуть. Это место было упомянуто Птолемеем во втором веке нашей эры как Наксуана (Ptolemy, Geog. 5. 13. 941).

Но Нахичевань может претендовать и на более древнее происхождение. Нахджеван в переводе с армянского означает «место первой остановки» (Ноева ковчега). По преданию древних времён именно в этом городе в мавзолее покоятся останки ветхозаветного Ноя. Это место и сегодня святая святых для верующих христиан (See Wilson, Persian Life, p. 47; Perkins, Eight Years in Persia, p. 134, Andover, 1843; Hubschmann, IF. 16, 455).
Ибн Хаукаль датирует происхождение Нахичевани десятым веком нашей эры. Якут аль-Хамави увеличивает дату на двести лет, рассказывая об истории этого города (Ibn Haukal, p. 165; Yakut, tr. Barbier de Meynard, pp. 561, 565, n. 1).
Нахичевань пересекает река Аракс, упоминаемая в истории, как место кровопролитного сражения войск Армении против арабо-исламских захватчиков (Cf. Lynch, Armenia, 1. 345).
С Нахичеванью у меня связано одно из приятных воспоминаний. В доме, в котором мы остановились на отдых нас угостили необычайно вкусным хлебом, такого я никогда ещё не ел. И позже уже в Персии, обедая, каждый раз я вспоминал этот нежный тающий во рту вкус румяной лепёшки.

Переправа через Аракс

До Джульфы я добрался субботним утром 14 марта. Вспоминаю классических авторов, писавших о реке Аракс, реке, бурно несущей свои воды, сносящей своим стремительным потоком на пути любые преграды. Мне на память пришел стих Вергилия «pontem indignatus Araxes» («Аракс, над собой мостов не терпящий»), (Vergil, Eneid, 8. 728).
Сегодня эта река является водной границей между Россией и Персией, хотя исторические границы Персии простирались намного дальше этого своенравного водного потока.

В Джульфе произошёл небольшой инцидент с таможенниками по поводу экспортных пошлин, к которым, я, честно говоря, готов не был. При досмотре моего багажа служащие беспрестанно задавали мне один и тот же вопрос. Но по-русски я не понимал, а они не говорили ни по-французски, ни по-английски, ни по-немецки, мы обоюдно пришли в тупик. Пришлось звать на помощь старого Рустама, которого не разрешено было досматривать вместе со мной ранее. В ответ на вопрос инспектора Рустам сразу же заявил, что я не ношу оружие. Тогда я честно признался, что за поясом храню револьвер. Моё откровенное заявление стоило мне оружия, по новым законам таможни я не имел права пересекать границу с Персией вооружённым. Моя честность была вознаграждена разрешением отправить его обратно в Тифлис, иначе оружие могло быть конфисковано. Человек, которому я передал револьвер, вручил его американскому миссионеру, у которого своё оружие было украдено ранее во время путешествия. Я расстался с пистолетом с большим сожалением. Потом пробираясь один в труднодоступных опасных местах пустынной Персии, я много раз с тяжёлым сердцем жалел о разлуке со своим стальным компаньоном.

Таможенный досмотр был окончен, я попрощался и со своим спутником Рустамом, поскольку он не мог сопровождать меня дальше. Рустам был гражданином России и без разрешения правительства не мог пересечь границу с Родиной.
Через Аракс я переправлялся в одиночестве. Стоя на берегу, я чувствовал себя Троилом, с непонятным, странным волнением в душе. А река, несущая свои бурные потоки предо мной – это уже река Стикс. Оставаясь на переправе, я ожидал увидеть лодку Харона. Наконец, прибыла шаланда, грубо сколоченная из нетёсаных досок, вид у неё был довольно непрезентабельный и какой-то не надёжный. За вёслами сидел сущий демон, призывающий к мгновенной оплате и требующий не мелочиться. К счастью, переправа была не долгой, я быстро выгрузил из лодки свои вещи и с облегчением попрощался с этим жёстким неприятным человеком. Оставив позади все досадные мелочи и обидные недоразумения, я с сердцем полным радужной надежды ступил на землю солнечного царства Персии.