English
Rus
Весть о ребенке царь узнал, будучи в саду. В тот день он вернулся с охоты, и вечером в большой белой беседке, в центре которой стояла резная тахта, собралась вся его семья. Три служанки в нарядных одеждах ждали приказов.
- Я желаю сообщить моему супругу светлую весть, - сказала царица, сидя за низеньким столиком. - Кажется, я ношу под сердцем царское дитя.
Глаза царя загорелись. В восторге он хлопнул себя по копенке, воскликнув:
- Смотри, чтобы это был мальчик, истинный наследник! Девочек-принцесс нам хватит. Иначе я прогоню тебя из дворца, - пошутил царь, громко смеясь, и поднял чашу вина. Другая жена царя вознесла хвалу своей подруге Фарангис и великой Анахите - богине всех рожениц, напомнив при этом:
- Моя дорогая, в таком случае вы не можете сидеть с нами за одним столом*.
- Я знаю, и потому сейчас уйду.
- Нет, сиди на месте, - сказал царь. - Это маленький грех, да и царица до конца еще не уверена.
- Отныне я буду молить нашего Творца, чтобы он послал нам наследника престола. Завтра на базаре я куплю глиняную Анахиту, а то прежняя фигурка совсем выцвела, - сказала Фарангис.
И подруга поддержала ее:
- Непременно купите новую, потому что с годами старые идолы теряют силу. Я свою фигурку тоже заменю. И детям уже нужны новые.
Базар в Бухаре, где продавались деревянные и глиняные статуэтки идолов, назывался Мох, как и речка, текущая неподалеку. Работал он пишь два раза в год, и потому в жизни горожан было важным событием попасть гуда: на базар стекались по-4ти все жители города. Царская семья со своей свитой, заехав из Арка, тоже направилась на базар. Вскоре процессия уже двигалась по лицам шахристана, где все горожане останавливались и кланялись царю, как было заведено с давних времен. Наконец царственные особы добрались до речки, и на берегу в тени могучих чинар уже шла бойкая торговля. Более состоятельные мастера установили на базаре временные лавки. Товары плотников и ваятелей были разложены прямо на земле, на расстеленной белой ткани. Если же она становилась грязной, ткань сразу меняли, чтобы не оскорбить своим непочтением святых идолов. К ним также нельзя было прикасаться грязными руками. В отдалении от шумной толпы стоял малый храм, построенной мобедом Моха. Это было четырехугольное здание с залом и алтарем. Широкий айван при входе украшали белые деревянные колонны. Обычно в храм заходили люди после покупки новых идолов, чтобы помолиться. На базаре было не протолкнуться: все нуждались в новых фигурках разных божеств. Одним был нужен оберег для охраны здоровья, другим для удачи в делах, а третьи приобретали талисманы, чтобы защитить дом и близких от злых духов Ахримана. По обыкновению, к нему еще покупали связку красного жгучего перца, который подвешивали над дверью в доме.
Недалеко от храма царь повстречал главного зодчего с женой и дочками. Все они поклонились.
- В каких святых нуждается твоя душа? - спросил правитель.
- Прежде всего, Хварна - покровитель свободы, ибо без нее поэт не может жить, творить.
- Не увлекайся свободой, потому как она опасна. Я думаю, тебе еще нужно купить фигурку Сароша - нашего бога послушания, который не будет лишним для всех моих придворных.
- Согласен с тобой, повелитель, тем более Сарош является и хранителем знаний. А еще я нуждаюсь в образе Анахиты.
Царь удивленно вскинул брови и спросил:
- Анахита?! Зачем она тебе? Может, твоя жена ждет младенца? Хотя по ней это пока не видно. Да, нынче в Анахите нуждаюсь я и вот еще кто, - и царь указал пальцем на живот царицы. - Я жду наследника.
Фарангис с трудом заставила себя улыбнуться - за свой обман ей было стыдно. Пусть даже она не любила мужа, пусть даже супруг неприятен ей с первых дней замужества, и все же измена считалась грехом. Особенно для столь благородной госпожи. Это мучило царицу, но стоило ей увидеть Феруза, как все муки совести прекращались.
Зодчий пожалел, что упомянул об Анахите: «Как бы это не навело царя на мысль, что царица носит в чреве чужое дитя. Ведь слухи о нашей любовной связи уже поползли по дворцу, но царь пока им не верит».
- Советник Феруз, идем с нами, - сказал правитель. - Поможешь нам выбрать самых красивых идолов. Тем более ты дружен с мастеровым народом.
Но Фарангис неожиданно отказалась сопровождать мужчин, сказав:
- Я подожду вас здесь, в моем положении лучше не ходить туда, все-таки там святые вещи.
Царь согласился с этим, и слуги вмиг установили для нее кресло, а над головой натянули белый шелковый шатер.
Между тем царь и его свита двинулись вдоль торговцев, разглядывая глиняные и деревянные фигурки ангелов и божеств. Лучше всего продавались статуэтки великого Ормузда и богини Анахиты - они были наиболее почитаемы, а затем следовали красавец Сиявуш и могучий Митра. Далее по рангу шли другие: Хаурват - покровитель лекарей, Рашну -хранитель справедливости, честности. Эти качества высоко ценились зороастрий-цами. Также большой популярностью пользовались фигурки животных - особенно крылатые лошади и верблюды, чтимые тюрками.
Завидев царя, мастера сразу кланялись. Государь отвечал им улыбкой и шел дальше. Временами процессия замедляла шаг. Это советник называл царю имя знатного устоза, затем брал его изделие на ладонь и хвалил тонкий вкус умельца ведь мелкие фигуры требовали большого мастерства. Выбранных идолов отдавали служанкам, которые бережно заворачивали их в белые тряпицы и укладывали в корзину. Свита удалялась, а уже после казначей отсчитывал монеты и отдавал мастеру.
Когда все покупки были сделаны, процессия вернулась к храму. Слуги в тени густой чинары установили трон, усыпанный бирюзой, и расстелили красный ковер. Напротив виднелся храм: люди в новых, чистых одеждах входили и выходили...
Царская семья разместилась по обе стороны трона. Повелитель в серебристом плаще и золотом венце наслаждался видом многолюдного базара. Этим самым бухар-худат желал показать своим подданным, насколько он близок к народу и как чтит веру отцов. Однако это длилось недолго. Когда свита направилась к лошадям, Фарангис и Феруз оказались рядом, и тогда он вручил царице фигурку Анахиты со словами: «Это от меня. Да хранит тебя великая Анахита!» Подарок так тронул царицу, что она поцеловала фигурку.
* * *
В начале осени для Фарангис подошел женский срок. В ее покоях присутствовали две опытные повитухи и верная служанка Нама. Еще две служанки внесли туда серебряный таз и два золоченых кувшина с теплой водой, а также полотенца, простыни и одеяло. Полдня промучилась царица, и к вечеру на белый свет явился ребенок. Лишь затихли стоны матери, и их сменил громкий крик младенца. Вся мокрая, с бледным лицом, Фарангис узнала от Намы, что родился мальчик. Ее лицо озарилось умиротворенностью, а из глаз потекли тихие слезы радости. Она очень мечтала о сыне, который укрепит ее положение при бухарском дворе. Теперь Фарангис могла спокойно уснуть.
Между тем правитель Бухары находился в своей комнате и ждал добрые вести. Комнату украшали белоснежные полки из ганча, вделанные в стены, где красовалась дорогая посуда: чеканные золотые вазы, разных форм фарфоровые чаши.
Царь сидел возле круглого агатового столика на курпаче, обложенный подушками. В руке он держал золотой кубок с красным вином. Ему был нужен только сын, его наследник. В ожидании уже хмельной царь мыслил о том, что если Фарангис не родит ему долгожданного сына, то он возьмет в жены дочь царя Несефа*. Но тут вошли две повитухи и, кланяясь и широко улыбаясь, сказали:
- О, царь наш славный и щедрый, ликуй, Бог послал тебе сына, наследника!
- О, великий Ормузд, - воскликнул повелитель, -я благодарю тебя за дар!
Царь взял с полки два кожаных мешочка, где лежали серебряные дирхемы, и вручил женщинам, сказав при этом:
- Вы заслужили щедрое севанчи*.
В то же самое время Феруз с поникшей головой сидел за столом в рабочей комнате. От крайнего волнения он не находил себе места. Нередки были случаи, когда роженицы умирали от потери крови. Две его сестры по этой причине лишились жизни.
Не выдержав ожидания, Феруз заспешил по каменной дорожке к храму. Внутри, между колоннами, его встретил мобед в белоснежных одеяниях и с посохом.
- Сын мой, у тебя нездоровый вид. Что стряслось?
- О, святой мобед, не спрашивай об этом, потому что не смею сказать истину. Я уже совершил один грех и не хочу второго.
- Пусть будет по-твоему. Все же я помолюсь за тебя, а пока оставлю одного, - и жрец удалился.
В просторном зале зодчий оказался один. Свет в храм проникал с крыши через небольшие прорези. Феруз встал возле алтаря из желтого мрамора, на котором горел огонь. Глядя на священное пламя, зодчий зашептал молитву: «Истина -высшее благо на земле. Того из сущих почитаем мы и всех тех, женского рода и мужского, кому поклоняемся...» Далее Феруз молил творца и особенно могучую Анахиту сберечь любимую женщину при родах: «Да сохрани жизнь моему младенцу и его матери, умоляю, я твой верный раб навеки».
Постояв еще немного, Феруз ощутил на сердце легкость. Теперь можно было идти обратно. Он вышел из храма и у круглого водоема застал царя с тремя слугами. Повелитель был в простом халате, без всяких украшений. Его разгоряченное от вина лицо излучало радость. Увидев Феруза, царь воскликнул:
- Мой советник, поздравь своего господина: наконец-то царица одарила меня наследником. Теперь-то наши хвастливые дихканы укоротят свои злые языки и станут покорными. Что касается подарков и пира - это будет завтра, а пока я спешу в храм. Я должен воздать хвалу нашему Творцу за великую милость.
- О, государь, прими мои поздравления! Это великая радость для всех, - ответил советник и, забыв про осторожность, спросил: - А как сама царица? Ее здоровье не пошатнулось?
Правитель недовольно нахмурил брови.
- Не знаю. Для меня главное - это наследник, который продолжит царский род. А почему тебя так волнует состояние царицы?
Этот вопрос напугал советника, на мгновение он оказался в замешательстве и не сразу нашелся, что ответить:
- Мой повелитель, царица дорога мне лишь тем, что дала большой заказ.
- Знай, в Бухаре все решает только царь, и без меня ты не получишь ни одного заказа, даже самого мелкого.
И царь устремился мимо зодчего. Испуганный Феруз в раздумьях побрел к себе. Если бухар-худат узнает правду, то ему не сносить головы. Его прилюдно казнят, отрубив голову на базарной площади. Но более всего его беспокоила судьба возлюбленной. «Пусть казнят меня, - твердил он себе. - Я готов принять смерть. Только царицу пусть не трогают. Виновник этого греха - я». Советник в этот момент не знал: то ли радоваться рождению сына, то ли тревожиться за жизнь любимой. Все смешалось в его душе.