В тронном зале царица вновь собрала малый совет. Фарангис возвышалась на троне с венцом и скипетром в руках.
Первым поднялся Годар, который оповестил собравшихся мужей о встрече с наместником Хорасана. Затем совет принялся обсуждать условия врагов. Казначей сразу возразил:
- Пятьсот тысяч дирхемов для нашей казны - это весьма ощутимые деньги, тем более прошлый год был малоурожайным. В таком случае казна совсем оскудеет. Пусть эти разбойники снизят сумму выкупа.
На это Годар ответил, что Саид не намерен торговаться. Все погрузились в раздумья. Через некоторое время царица дала слово военному советнику. Тот встал и едва успел открыть рот, как царица остановила его, сказав:
- Я знаю, как нам быть!
Теперь все взоры были прикованы к ней.
- Мы дадим арабам лишь триста тысяч дирхемов, а оставшуюся сумму мы выплатим лучниками Кишвара. Таким путем мы ослабим этого подлого дихкана, чтобы он больше не смел покушаться на бухарский трон.
Замысел царицы показался всем очень разумным. И знатные мужи стали воздавать хвалу ее уму:
- Это мудрое решение! Оно достойно царицы.
И тут начальник конницы добавил:
- А что касается заложников, то нужно отдать арабам только детей наших врагов.
- Нет, - резко возразила царица. - Дети не могут нести вину за родителей, они не должны страдать.
Медленно встав с каменной скамьи, мобед также осудил речь начальника конницы, сказав, что такие слова не к лицу зороастрийцу. От стыда военачальник потупил взор.
Царица снова заговорила:
- С заложниками поступим так, как того требуют враги: двадцать самых знатных бухарцев дадут по одному сыну. За них не стоит особо переживать - через несколько дней все дети возвратятся домой.
На этом совет закончился, и Годар опять отправился к арабам.
Посланника царицы завели в тот же шатер, и он заговорил, сидя на том же ковре:
- Наша царица готова принять твои условия. Но такую сумму она дать не может, так как в казне недостаточно для этого средств. Однако взамен она предлагает нечто иное, не менее выгодное. Мы дадим вам не пятьсот, а триста тысяч дирхемов, а остальное вы получите от нас тысячей опытных лучников.
Глаза наместника сразу загорелись, и он, не раздумывая, ответил:
- Мы много воюем и такие люди нам всегда нужны. Опытные воины дороже золота. Я согласен, но вы дадите мне три тысяч лучников.
- Мы столько не наберем. Четыре сможем.
- Ладно, пусть будет две. И вот еще что, я хочу осмотреть ваш город.
- Зачем тебе это?
- Когда я вернусь домой, дети меня спросят: «Отец, расскажи о городах, которые ты завоевал». Особенно моя дочь Фатима, которая уже читает всякие умные книги. Что я отвечу ей и другим?
- Но таким путем ты можешь захватить наш город! – возразил советник.
- Я войду туда без войска, с малой охраной. Ваш город мне не нужен.
- А ты не боишься за свою жизнь? - удивился советник. - Тебя могут убить.
Саид рассмеялся:
- Мне по душе твоя честность. Скорее даже наивность. Я не боюсь, потому что я войду в Бухару после того, как получу ваших заложников. Если со мной что-нибудь случится, то всех детей разорвут на части. А затем мои люди возьмут крепость и всех до единого перебьют, начав с царицы и ее семьи.
- Твои слова я передам, но только не думай, что мы испугались тебя.
На следующий день из городских ворот выехали три арбы, груженные сундуками. Годар доставил их во вражескую ставку. Сундуки опустили возле шатра наместника, выстроив в ряд. Саид приказал открыть их. Едва крышки распахнулись, золотые монеты засверкали на солнце. Лицо Саида засияло так же, как это золото. От радости он что-то забормотал на своем языке. Затем опустил руку в сундук, взял горсть монет и стал разглядывать их.
- А когда приведете ко мне лучников?
- Сейчас отправимся за ними, - ответил бухарский советник.
Вместе с арабскими конниками Годар прибыл в Рамитан, во владения Кишвара. Город был обнесен стеной, однако не столь высокой, как Бухара. В это время Кишвар с двумя важными дихканами стоял на башне крепостной стены и наблюдал за приближающимся отрядом арабов.
- Странно, что их привело сюда? - удивился правитель Рамитана. - Неужели царица не уплатила им дань, ведь тогда начнется война. Но если это так, мы не станем воевать, а лучше договоримся с врагом.
- Глядите, с ними Годар, - чуть не вскрикнул один из дихканов.
- Ничего не пойму. Неужели Годар перешел на сторону врага?..
Отряд арабов остановился в ста шагах от города. К воротам приблизился только Годар с двумя помощниками. Со стены Кишвар крикнул вниз:
- Впустите его.
Одна створка тяжелых, оббитых железом ворот отворилась, и главный советник въехал внутрь. Сам правитель по ступенькам спустился вниз.
- Что стряслось, Годар? Я ничего не пойму! Зачем ты привел их сюда? – начал он, встречая советника у ворот.
При виде убийцы друга Годар не смог сдержать свой гнев. Рука сама потянулась к оружию. И, выхватив меч, он двинулся на Кишвара с криком:
- Ты подло убил моего друга, и я требую мщения.
Кишвар также обнажил свой меч. Его люди пришли в замешательство и не знали, как себя вести. Когда мужи бьются, другие не вмешиваются, таков обычай предков.
- Подожди, Годар, я не убивал Феруза. Кто-то оклеветал меня.
- Не лги, подлый человек! Я нашел двоих убийц, которые сознались и указали на тебя у священного алтаря. Сейчас они в подземелье и готовы повторить свои слова при тебе. А ты, подлый убийца, будешь биться со мной.
В ответ Кишвар усмехнулся и рукой подал своим людям знак окружить его.
- Эй, Годар, не будь глупцом, уйми свой гнев. Иначе мои люди разрубят тебя на куски. Говори, зачем привел сюда арабов?
- Мы еще встретимся, и ты расплатишься за кровь Феруза, - немного остыв, произнес советник. - А сейчас меня привели другие дела. Вот письмо от царицы. - И он протянул свиток.
Едва дочитав, Кишвар в гневе порвал его на куски.
- Почему забирают именно моих людей?! – возмутился он. - Вот, значит, каким образом царица решила отомстить мне. Я не дам людей, пусть прежде возьмут мой город. Мы будем биться!
- Я посмотрю, сколько дней ты сможешь продержаться и что сделают враги с городом, когда рухнут стены. Тогда тебе точно не сносить головы!
Годар более не хотел говорить и зашагал к воротам. Стража принялась отворять вход, сняв с места тяжелую балку. Кишвар быстро остыл, поняв, что у него нет выбора, иначе он лишится всего. И тогда он остановил главного советника.
- Стой, Годар, я согласен.
- Тогда выведи своих лучников группами, без оружия.
- Но ты же знаешь, что без них мое войско слабо!
- Новых наберешь.
- Пока их обучат, уйдут годы, - стал жаловаться дихкан.
Годар на это ответил:
- Кишвар, не вздумай хитрить, арабы не уйдут отсюда, пока не проверят твоих лучников. Да, не забудь выдать и заложников - сыновей знатных людей. Рамитан должен дать пятерых.
Разговор был окончен. Ворота распахнулись, и Годар с охраной отправился обратно к отряду арабов. Там его ждал Убейд, брат наместника, который спросил:
- Как там?
- Сейчас они приведут лучников, а затем и заложников.
Вскоре из ворот Рамитана стали выводить лучников. Их сопровождала охрана, чтобы они не сбежали. Никому не хотелось жить на чужбине.
Лучники Кишвара были молоды, не старше тридцати лет. В свое время многие из них были собраны в селах и обучены опытными наставниками. Сегодня они навсегда покидают родные края и никогда более не увидят ни своих родителей, ни жен, ни детей. Поникших лучников вели к арабам, где их построили в длинную колонну.
За ними сразу выехали пять арб, груженных луками и колчанами со стрелами. Согдийские фигурные луки по мощи своего полета были очень сильны и славились по всему Востоку. Особенно их ценили в Китае, как, впрочем, и другое оружие из Согды. Теперь неизвестно, против кого оно обернется.
Последними из ворот Рамитана выехали на скакунах нарядно одетые юноши. То были дети знатных дихкан. Их благородное происхождении подчеркивали и шелковые кафтаны, и золотые пояса с кинжалами на боку. В столь трагическую минуту их яркие красные и синие шапки с перьями фазанов и павлинов смотрелись нелепо. Но такова была традиция народа. Согдийцы высоко ценили красоту и имели тонкий вкус во всем: в градостроительстве, в росписи стен дворцов и домов, разбивании парков и садов, одевались они в самые красочные материи, а халаты, платья, кафтаны шились таким образом, чтобы выделять фигуру, будь то женская или мужская одежда. Потому дихканы нарядили своих детей, пусть даже заложников, весьма роскошно, чтобы враги видели их благородство и не смели унижать. Рядом с заложниками, которым было по пятнадцать лет, ехали их дяди и слуги. Они должны были доставить юношей обратно домой, как только арабы окажутся на другом берегу Джейхуна.
Заложников пристроили за лучниками, и все тронулись в путь во главе с Убейдом и Годаром.
Когда их доставили в стан арабов, наместник был очень доволен. Саид верхом на белом коне разглядывал пленников. Годар в этот момент находился рядом с ним. Затем они подъехали к заложникам, и наместник спросил:
- Зачем так вырядили детей, точно на пир собрались? Дорогие халаты, пояса и даже кинжалы нацепили.
На что Годар ответил:
- Это дети из благородных семей, и они всегда должны иметь достойный вид.
- А вдруг я захочу казнить их? Ведь их добро тогда достанется мне.
- Даже в этом случае им следует сохранить благородство.
- Вы слишком горделивы – это плохо. Надо быть скромными и смиренными, как мы, мусульмане. Так учит наша вера. Вам нужно принять ислам.
- У нас своя вера и очень древняя. Нам чужой не нужно.
- Ладно, нынче не будем об этом. У меня на душе радостно. Твоя царица обещала устроить мне угощение в Арке.
- Если ты готов, то можем ехать.
- Едем в город, - крикнул он, махнув рукой одному из глав племени, который с отрядом устремился за ним.
Между тем царица Фарангис стояла на башне крепостной стены с двумя военными мужами. Они наблюдали за поведением врага, как бы те внезапно не напали на них. Завидев Годара, стражники отворили ворота.
Арабы вошли в Арк и, изумленные, остановились на главной дороге: город словно вымер, не было видно ни души. Только пустые аллеи, сады да дворцовые здания и особняки.
- А где народ, почему не встречает меня? – спросил наместник.
- Скажи, Саид, если в твой город придет враг, ты пойдешь встречать его с радостным сердцем? К тому же тут живет лишь знать.
- Я понял твой намек. Хорошо, тогда пусть сюда явится сама царица и встретит наместника с поклоном.
- Царица не станет этого делать, потому что ты вошел в Бухару без боя. Она не твоя пленница. Она ждет тебя в парадном зале как гостя, как правителя соседнего Хорасана.
- Вы думаете, я не смогу взять Бухару? - разозлился Саид, и глаза его гневно блеснули. – Тогда я докажу это, и вы поплатитесь за свои дерзкие речи.
Он хотел было развернуть своего коня обратно, но слова Годара заставили его остановиться:
- Саид, не забывай, зачем ты явился сюда. Ты хотел дани и получил ее без боя. Зачем теперь из-за мелкой обиды лить кровь тысячи своих воинов? Для такого крупного военачальника это неразумно. Да и не понравится это твоему халифу.
- Ладно, сегодня хороший день, и я прощаю вас за дерзость. Веди к своей царице.
Арабы дошли до дворцовой площади, и советник сказал:
- Для твоих воинов дастарханы накрыли в саду. А наместника и его верных людей ждет угощение в самом дворце.
*Оссуарий -
*Наус - семейный склеп для хранения костей
*Задо-марг –
*Джейхун – Амударья
Все сошли с коней. Воинов увели в сад, а наместника и его свиту Годар проводил в парадный зал, где вдоль стен на суфах* уже были расстелены курпачи и накрыты дастарханы. Сама же царица в окружении вельмож стояла в центре зала. Фарангис по-прежнему была в синем траурном одеянии и при виде гостей сдержанно улыбалась. Когда наместник со своими людьми приблизился к ней, она слегка кивнула головой в знак приветствия и вежливо спросила:
- Надеюсь, нашему гостю Бухара пришлась по душе?
- Да, не скрою, красив твой город, хотя я не был еще в шахристане.
- Поверь, все лучшее собрано в Арке, хоть размерами он мал. Должно быть, ты истосковался по вкусной пище, прошу к еде.
Для наместника и царицы была накрыта отдельная суфа. Они расположились на красной курпаче. За их спинами встал переводчик. Сайд знал, что согдийцы искусные повара и потому с азартом приступил к трапезе. Прежде хотелось насытиться угощениями, а после приступить к разговорам. Испробовав печеного фазана, он покачал головой от удовольствия и причмокнул:
- Очень вкусно, какое нежное мясо!
И затем добавил:
- Повара, который сготовил такое, я заберу с собой.
- Хорошо, я отдам его. Царица ела мало, лишь иногда отправляя в рот кусочек лепешки или нахуд*. У нее не было ни малейшего желания разделять трапезу с врагом.
Люди Сайда, а их было восемь - вожди и тысячники, - тоже ели с аппетитом. Кто-то начал с запеченной в тандыре баранины, а кто-то с оленины и утки. Напротив них сидели знатные мужи Бухары и почти не притрагивались к еде. Трапеза протекала в тишине, потому что никто не знал языка. Иногда арабы что-то спрашивали у хозяев, показывая рукой на то или иное угощение. И в ответ те лишь называли блюда и снова умолкали. Потому редкие разговоры велись только между своими.
Неожиданно в зал вошли артисты. Мелодичные звуки рубабов, наев, лютни и барабана наполнили зал звуками веселой музыки. Затем в центре зала закружилась группа танцовщиц в белых прозрачных платьях, подчеркивающих грацию их стройных тел. Изящные руки делали плавные движения, девушки перемещались в танце друг за другом, сходились в круг и снова расходились.
Заскучавшие арабы оживились, они не сводили глаз с танцовщиц. При этом весело подмигивали друг другу, бросая колкие шутки об извивающихся в танце девушках.
- Не желают ли гости отведать бухарского вина? - спросил советник у гостей, указав пальцем на кубок, что стоял подле него.
Арабы поняли смысл сказанного и переглянулись между собой. Тогда один из вождей заговорил:
- Я бы не прочь, но наша религия не позволяет.
- Вино - это грех, - пояснил по-согдийски один из арабов, который жил в Мерве и немного изучил местный язык.
- А для нас вино - это не только веселье, но и испытание: насколько ты есть мужчина. От вина мы не должны терять разум - для нас это позор.
Когда тот перевел слова советника, один из глав племен сказал:
- Нам вашего шербета хватает.
Когда группа танцовщиц удалилась, следом явились три другие. Чужеземцы вытаращили глаза, потому как те явились полунагими: на них были серебристые лифы и плотные шаровары до колен с множеством складок. Они под музыку стали вращать бедрами. Их головы украшали небольшие короны из крученого золота, а шеи обвивали ожерелья из самоцветов.
Но когда и они наскучили наместнику, Сайд спросил у царицы:
- Говорят, у вас хорошие бани?
- Это верно, и если гости желают, то могут освежить свои тела.
- Надеюсь, царица захочет пойти со мной, - усмехнулся Сайд.
- Наши женщины не ходят в баню с мужчинами.
Тот лишь рассмеялся в ответ и сказал:
- Тогда пусть царица покажет мне свой дворец.
Когда они спустились с суфы, наместник велел переводчику остаться на месте. На это Фарангис возразила:
- Если мы уединимся, то мои придворные могут дурно подумать обо мне. Пусть он будет с нами.
Улыбаясь, Сайд согласно кивнул головой.
Осмотр они начали с тронного зала, где ему понравились лишь резные колонны. К ярким росписям на стенах со сценами охоты на тигра и царскими пирами он остался равнодушен, сказав:
- Хотя это красиво, но Исламу это не угодно. Если изображать людей, то народ станет молиться им, подобно богам.
- Во всей Согде много живописи, она во всех дворцах, а также замках дихканов, но никому и в голову не приходит молиться им. На это наместник ничего не ответил, сморщившись при виде изображенных святого Сиявуша и его супруги Фарангис, которая склонила голову ему на плечо. Но более всего его испугали статуи богов в человеческий рост. Он даже отшатнулся - ему показались, что они живые. Однако стоило ему приблизиться к золотому трону, инкрустированному бирюзой и самоцветами, как в его глазах вспыхнул неподдельный интерес.
- О, как это красиво. Такие камни у нас весьма в цене.
- Я подарю тебе несколько камней.
Затем они побывали в гостиной, откуда зашли в комнату для управления, где царица вела дела страны. Там стоял длинный мраморный стол, покрытый красным бархатом, и широкое кресло, а в нишах стен - книги и свитки.
- А где покои царицы? Говорят, их обустраивал знаменитый зодчий. Должно быть, там красиво?
Царица задумалась, стоит ли делать это, и все же повела его. В комнате он огляделся вокруг и довольно произнес:
- Признаюсь, у тебя красиво. Я заметил, что ваши мужи тоже любят все красочное: дома, одежды, украшения. Мужчинам это не к лицу. - Те, кто может оценить красоту, не столь дик нравом, так было с моими предками, которые пришли сюда из большой степи. И вот теперь мы вместе воздвигаем величественные замки, разбиваем сады. Помимо вкусной еды, мы еще ценим танцы, песни, а наша религия помогает нам в этом.
Сайд словно не слушал ее, важно расхаживая по залу. Вдруг он остановился у двери и зашел внутрь. Здесь оказалось ложе царицы. Над широкой кроватью висел серебристый парчовый балдахин, а стены были украшены росписью: цветущий сад с розами, тюльпанами и нарциссами, гуляющими золотистыми фазанами, цаплей и двумя павлинами.
- Я заметил, в твоем дворце гуляет много павлинов.
- Да, они есть во дворах у многих дихканов. Хочешь, я и тебе подарю с десяток?..
- А мясо у них вкусное?
- Говорят, оно плохо пахнет - это не фазан, - соврала царица.
Затем Сайд повалился на ее ложе.
- Очень мягко, сразу ко сну потянуло... - наместник зевнул. - А может, царица приляжет со мной?
- Я согласна лечь при одном условии - прежде ты вонзишь свой кинжал в мое сердце.
- Ты хитришь, я не верю твоим словам. Знай, другие женщины мечтают стать одной из моих жен или наложниц. Для них это честь, великая радость.
- Для наших женщин уединиться с врагом - это бесчестье. Как сам видишь, наместник, в этом мире разные люди, а вы со своей религией хотите сделать всех одинаковыми.
- Что в этом плохого? Так ведь легче править людьми. И самое главное, наша вера - самая истинная на земле.
- У нас свободно живут христиане, буддисты, евреи, и каждый из них уверен, что их религия самая верная.
-О, царица, оставим эти ученые речи для священников, не за этим я уединился с тобой в богатых покоях, - и он глазами указал ей на ложе.
- Ты не забывай, я - царица. Если тебе нужна женщина, выбери одну из моих служанок. Среди них есть красивее и моложе меня.
- Такое упрямство украшает царицу и еще больше трогает мою душу. Во мне пробудился азарт. Знай, я силен, у меня много жен, и все довольны мною. Но они надоели мне. А может, тебя смущает лишний человек?
И Сайд приказал переводчику:
- Ступай и поешь, ведь ты голоден.
Юноша низко поклонился и удалился.
Сердце Фарангис забилось сильнее: «Неужели это отродье дэва осмелится на такое? Ведь я ясно возразила ему. Или он хочет испытать твердость моих слов?»
Сайд стал что-то рассказывать. Царица ничего не могла понять. А он все говорил и говорил. Фарангис оказалась в замешательстве и молчала. Тогда Сайд встал и подошел к ней, усмехаясь. Вдруг он поднял ее, словно пушинку, на руки и бросил на ложе, придавив своим телом так, что Фарангис начала задыхаться. В ее глазах было лишь отвращение, и тут она плюнула ему в лицо. Его страстный пыл вмиг исчез, улыбка сошла с лица. Тогда резким движением царица свалила его на бок, а затем, вынув из лифа маленький кинжал, приставила его к горлу наместника.
Сайд испугался, увидев в ее глазах решимость. «Да, будет глупо лишиться жизни на ложе, да еще и от руки женщины. Весь халифат посмеется надо мной. Нужно смягчить ее гнев», - решил про себя Сайд, и его лицо снова расплылось в улыбке. Фарангис убрала блестящее лезвие, сошла с ложа и поправила на себе одежду. Затем указала наместнику рукой на дверь.
Они вернулись в парадный зал, где продолжался пир. Арабы уже были сыты и вели между собой беседы, не слушая юного певца. Садясь на свое место, царица заметила косые взгляды своих приближенных и усмешки арабов. И тут она поняла, зачем в спальне наместник вел непонятный для нее разговор: он тянул время, чтобы как можно дольше оставаться с ней наедине. А тем временем остальные в зале будут думать, что между ними происходит близость.
Царица была потрясена коварством врага. От гнева внутри нее все кипело. Фарангис взяла золотой кубок с шербетом, желая плеснуть его в мерзкое лицо этого чудовища, который все это время улыбался. От злости ее рука дрожала, и напиток стал проливаться через край. Но в последнее мгновение царица смогла унять гнев. Она понимала, что скандал может привести к гибели ее семьи и всей Бухары. Сейчас за нее заступятся придворные мужи и зарубят всех арабов. Но халиф не простит этого и двинет на город огромное войско. И чтобы успокоиться, царица велела служанке подать ей вина.
Сайд же после плотной трапезы объявил, что им пора ехать, но прежде громко зачитал суру из Корана, и все арабы воздали славу Аллаху, произнеся: «Аминь».
Гости спустились по лестнице на дворцовую площадь, где в саду все еще шло пиршество арабских охранников. Однако, завидев Сайда, все они повыскакивали со своих мест. Знатные мужи Бухары вышли проводить гостей и остановились на верхних ступеньках, но царицы среди них не было.
Сайду подвели коня, и он тяжело взобрался на него.
Затем процессия неспешно двинулась в сторону городских ворот. Город был так же пуст. Рядом с Саидом ехал Годар:
- Ну как, наместник Хорасана остался доволен?
- Да, мне здесь так понравилось, что на следующий год опять явлюсь сюда, - ответил Сайд и громко рассмеялся от своей шутки. Годар насторожился. Он не понял: то ли это сказано всерьез, то ли с умыслом.
Уже у городских ворот к наместнику подъехал один из его людей и сообщил, что часть их воинов пьяна. Сайд бросил взгляд на бухарского советника:
- Почему вы напоили моих людей этой мерзостью? Я же предупреждал вас, чтобы с дастарханов убрали кувшины с вином!
- Но твои люди требовали и даже стали угрожать.
- О, прости их, Аллах! Многие из них еще слабые мусульмане и нужно приглядывать за ними. Ничего, я накажу их верным способом: лишу их доли в добыче. Это вмиг образумит грешников.
На другой день царица с Годаром с башни крепостной стены наблюдали за тем, как враги покидали Бухару. Из их груди вырвался вздох облегчения. Но вскоре они заметили, что арабы двинулись не в сторону Джейхуна, как они говорили, а по самаркандской дороге.
- Выходит, они намерены побывать в Самарканде, - сказал Годар.
- Нужно предупредить соседей - направь туда гонца. Хорошо, если самаркандцы сумеют разбить войско арабов.
Теперь им стало ясно, зачем наместнику понадобились заложники. Они идут на Самарканде и боятся, что бухарцы могут ударить им в спину, когда там начнется сражение.
- Сайд весьма хитер, - заметил советник.
- Годар, ты должен кое-что знать... Поверь, когда я с этим подлым Саидом уединилась в спальне, между нами не было ничего постыдного.
- Я верю тебе, царица. Хотя дурным слухам гулять все равно не запретишь.