26 ВЛЮБЛЕННЫЕ

На следующий день, когда Фатима пришла на занятие, она была весьма удивлена. Под навесом оказался лишь Фаридун. Он сидел на кошме и пребывал в раздумьях.
- А где остальные ребята? - вырвалось у нее. – Что стряслось?
И Фаридун рассказал о вчерашнем унижении.
- У них пропала охота учить арабский - язык своих врагов.
- Мне жаль вас и невыносимо стыдно за отца. Но моей вины тут нет.
- Ты совсем другая. Однако у моих друзей большая обида. Я пытался их переубедить, но не смог. Я пришел сюда из-за тебя. Мои близкие друзья, Шерзод и Исфандияр, просили передать, что они не думают о тебе плохо.
После короткого раздумья Фатима сказала:
- Подожди меня здесь, сейчас я приду.
Она спешно зашагала в дом и так же быстро вернулась, неся в руках золотой браслет.
- Если твои друзья не желают учиться, то забери это.
- Я не возьму его. Ты уже многому научила нас. Он твой.
- Нет, я не довела дело до конца. Забери его и отдай ребятам.
- В таком случае я хочу сказать, что это мой браслет. Я его хозяин. И потому я дарю его тебе. Если не возьмешь, то сильно обидишь меня.
- Спасибо, это очаровательная вещица, - улыбнулась она. - Такая тонкая работа, такие чистые камни. Признаться, в первые дни меня злило, что согдийские мужчины носят браслеты и цепочки. Для нас это женские украшения. А теперь привыкла. И даже нравится.
- Мы любим все красивое. Тебя может удивить, но наши мужчины из числа тюрков носят длинные волосы и серьги.
- Это забавно, - лицо девушки приняло лукавое выражение. - Но если б ты носил косу, я все равно не смогла бы првыкнуть.
- А что касается наших ребят, ты не переживай, я поговорю с ними. Пусть сначала они остынут.
Прошла неделя, и большая часть заложников вернулась к учебе. Все стало, как прежде. У Фатимы от радости светилось лицо. Давать людям знания – в этом она видела свое предназначение.
После урока, как обычно, к ней подошли Фаридун и Шерзод.
Фатима выразила Фаридину слова благодарности, сказав:
- Сегодня пришло еще больше.
- В этом деле мне помогли Шерзод и Исфандияр.
- Должна сказать, эти занятия были полезны и для меня. Я научилась у вас персидскому языку и прочла интересные книги. У вас богатая литература, и это помогло мне мыслить шире. Если у вас имеются какие-нибудь пожелания, то скажи, я исполню. Может быть, сладости принести? Ведь вас этим не балуют...
- Я люблю конфеты, - ответил Фаридун. – А знаешь, в нашей стране готовят десять видов сладостей. В основном из муки и сладкого сиропа с добавлением всяких орешков. Это так вкусно! Ты не обижайся, но я не могу принять у тебя сладости, ведь нас много и на всех не хватит.
- Вернувшись на родину, мы вдоволь наедимся сладостей, - сказал Шерзод. – Фатима, у нас к тебе будет другая просьба. Выясни, зачем твой отец держит нас здесь. Мы должны знать, что нас ждет впереди. Ты сможешь это узнать?
Лицо Фатимы стало серьезным. Девушка оказалась в замешательстве. И все же она согласилась помочь им. Однако Фаридун предостерег ее:
- Если это представляет для тебя угрозу - не узнавай.
- Опасности я не вижу.
В тот же вечер, за ужином в кругу семьи, Фатима спросила у отца прямо:
- Отец, скажите, что вы собираетесь делать с этими заложниками?
Такой вопрос сильно удивил Саида. И брови его нахмурились:
- Зачем девочке знать о родительских делах? А может, ты это делаешь для заложников? Мне поведали, что с некоторыми из них ты ведешь долгие беседы.
Фатима испугалась и потупила глаза. Она не знала, как ответить, но и лгать не хотелось.
- Отец, в самом деле, зачем эти «неверные» живут в нашем дворе? - спросил брат Фатимы. - Они тут уже больше года. И ведут себя так надменно, будто в своем доме. Они совсем не чувствуют себя пленниками.
Саид задумался, стоит ли говорить о своих намерениях.
- Ладно, скажу: в самом начале я думал использовать их для нового похода на Мавераннахр, однако халиф испортил мои великие замыслы. И тогда я решил: продам-ка я своих заложников новому наместнику Хорасана, который отправится в поход на Согду. Для него мои пленники окажутся просто бесценным сокровищем. С их помощью Согду он возьмет без всякого боя. Скоро начнется лето, и я уверен, он двинется туда в поход. Недолго осталось их терпеть. Эти юноши мне самому надоели: пользы от них никакой, только проедают мои деньги. А ты, дочка, будь с ними осторожна. Они хоть не обладают хитростью, но все же сообразительны.
- Отец, а что за богатый чужеземец приходил к тебе три месяца назад? - спросил сын. - Его еще не пустили в дом, и ты говорил с ним на улице. Абдулла переводил его речь.
- Это богатый купец из Самарканда, его имя Джамшид. Он прибыл в Багдад с караваном и оттуда явился сюда. Купец говорил со мной от имени дихкан Согды и предлагал немалые деньги. Я сразу отказал ему, потому что новый наместник Хорасана даст за них намного больше. Этот Джамшид еще хотел увидеться с заложниками, но я не позволил. Мои люди хотели прогнать его прочь, тогда он стал настаивать, говоря, что среди них его сын. Тогда я сказал ему, что готов продать его сына. Но тот отказался. Я знал, что его ответ будет таким.
- А почему? - спросил сын Саида.
- Такие они честные, да и дихканы осудят его, мол, бросил остальных детей…
* * *
Уже вторую ночь Фаридуну не спалось. Мысли о Фатиме не давали покоя. Милый облик девушки витал перед его взором в темной комнате, где спали его друзья.
Он открыл глаза: сквозь решетчатые окошки бил лунный свет. Влюбленный юноша тяжело вздохнул. С каждым днем его все сильнее тянуло к ней. На занятиях юноша не сводил с девушки глаз. Когда Фатима замечала это, ее охватывал трепет. Она уже старалась не глядеть в его сторону, иначе не могла сосредоточиться на занятиях. Прежде она не испытывала столь сильное и прекрасное чувство.
Лежа в комнате, Фаридун вдруг понял, что его посетила любовь. Об этом он не раз читал, а также знал от старших братьев и молодых дядь. Согдийцы высоко ценили любовь, женщин и о чувствах говорили без утайки.
В эти минуты во сне застонал Шерзод. Фаридун толкнул друга в плечо и разбудил его.
- Что стряслось? – спросонья произнес тот.
- Кажется, тебе приснился дурной сон - вот и разбудил, - тихо молвил Фаридун.
- Я видел кошмар: меня вели на казнь. Я опустил голову на плаху, а палач пытался отрубить мне голову – и все мимо. При каждом взмахе топора я вскрикивал. А ты почему не спишь?
- Не спится. Кажется, я влюблен в дочь Саида. И ничего не могу с собой поделать.
На это Шерзод тихо засмеялся.
- Что в этом смешного?
- Дело в том, что у меня к Фатиме те же чувства.
Фаридун был поражен этим признанием. После некоторого молчания он спросил:
- Ты уже признался ей?
- Еще нет. Как нам быть в этом деле? Не желаю, чтоб из-за этого пострадала наша дружба.
- Пусть она сама выбирает.
- Это верный совет. А теперь признайся, чем эта девушка тронула твое сердце?
- Прежде всего умом и только потом своей красотой. Ты заметил, какие у нее большие, живые глаза?
- А еще она нежна, - добавил друг. – А какая у нее талия. Ей бы платья наших женщин, от нее глаз было бы не оторвать.
- Согласен, у здешних женщин скучные наряды. Все широкое, будто в мешок вырядили. То ли дело у согдиек: узкие платья подчеркивают все достоинства фигуры.
- Здесь мужья не позволяют своим женам быть красивыми. Взять для примера жен Саида. Разве их сравнить с нашими? Но Фатима – совсем другое дело, она похожа на наших девушек.
- До сих пор не могу привыкнуть, что здесь женщины прячут свои лица. Словно это какое-то греховное место. Совсем безумный обычай. То ли дело у нас - каждая старается показать свою красоту, дарованную нашим Творцом.
Затем юноши замолчали и мечтательно посмотрели на луну в окне. Потом Фаридун предложил:
- Мы должны написать ей письма, в которых расскажем о своих чувствах. И пусть она сама решит, кто ей по душе.
Шерзод согласился.
Утром, как только они позавтракали и слуги убрали посуду, два влюбленных друга уединились и принялись за письма. Остальные юноши ждали, когда явится их учительница.
Когда под навесом показалась Фатима, Фаридун и Шерзод обменялись взглядами, и их губы тронула улыбка.
- Успел написать? - спросил Шерзод у друга, и тот кивнул головой. – А я нет, допишу на занятии.
- Мой друг, если можешь, то уступи ее мне, - молвил Фаридун. - Мои чувства к ней сильнее, чем твои.
Но Шерзод отказался.
Когда все расселись по местам, Фатима одарила Фаридуна улыбкой. Юноша ответил тем же, и сердце его забилось сильнее. Шерзод не мог не заметить этого, ведь он не сводил с нее глаз. Да и сидели они рядом. Ему все стало ясно. И он разом сник.
Лишь к концу урока Шерзод овладел собой и смирился с судьбой. Ему оставалось лишь одно: он вынул письмо из книги, смял в комок и спрятал в кармане.
Едва закончилось занятие, Шерзод первым ушел в комнату. Фаридун, недоумевая, проводил его взглядом. Почему он не передал свое письмо? Вскоре он понял: друг отказался в его пользу. Без сомнений, Шерзод заметил, как они улыбались друг другу. И ему стало жаль друга.
Влюбленные общались недолго. Фатима боялась, что женщины из гарема отца могут подглядывать за ней. Две его жены явно недолюбливали девушку из-за ее учености. Мать Фатимы всегда оправдывалась перед ними, говоря, что в этом нет вины дочери, того хотел ее дед. И как-то она напомнила им, что некоторые жены Пророка тоже обладали знаниями, к примеру, досточтимая Айша. И после этого жены Саида стали помалкивать.
Хотя беседы влюбленных были краткими, но они делали их счастливыми. Прощаясь, юноша вручил девушке книгу. Фатима раскрыла ее и удивилась:
- Я уже читала ее.
- Я знаю, но внутри найдешь кое-что другое.
Она сразу догадалась: там для нее послание. От волнения смуглое личико Фатимы подернуло румянцем, ведь в ее жизни такое случилось впервые.
Фаридун вернулся в комнату и сел рядом с другом, который что-то рисовал на куске белой ткани, растянув ее на доске. Это оказался замок в окружении сада. Рисунок был неважный.
- Что это за дворец?
- Это наш дом в Рамитане.
- Почему ты не отдал свое письмо? - спросил Фаридун.
- Я видел, как у Фатимы загорелись глаза при виде тебя.
- Ты на меня не держишь обиду?
Продолжая водить угольком по материи, он вяло ответил:
- Нет. Твоей вины здесь нет.
- Тогда я спокоен. Я отдал ей свое письмо, как ты думаешь, что она ответит?
- Не знаю. Но ты не забывай, что для них мы чужаки, «неверные».
- Я так взволнован, что не могу ни о чем другом думать.
Какое-то время они молчали. Неожиданно Шерзод спросил:
- А ты подумал, что будет с ней, когда мы уедем отсюда? Скоро арабы отправятся в поход на Согду и заберут нас с собой.
- Я буду просить своего отца, чтоб он выкупил ее у Саида. Говорят, арабы охотно отдают своих дочерей за большой калым.
- За «неверного» Саид свою дочь не отдаст.
- Если он откажется, то я вернусь в Медину и выкраду ее.
- Я вижу, у тебя серьезные намерения. И все же это несбыточные мечты. А ты подумал, как ты увезешь ее из халифата, ведь ее отец-влиятельный человек? Да вас поймают в тот же день и обоих сурово накажут.
- Я что-нибудь придумаю. Главное, иметь достаточно денег, и тогда можно будет подкупить любого. Хоть мусульманская вера призывает к честности, но обмана тут хватает, даже среди высоких сановников. Об этом говорила сама Фатима, ты же помнишь.
- Хотя Фатима любит тебя, но может отказаться от тебя из-за веры.
- Она не такая. Ее вера в ислам разумная, потому что она просвещенный человек.
На следующий день после занятий Фатима вернула книгу Фаридуну, ни словом не обмолвившись о письме. У юноши забилось сердце: ответила ли она ему? Как обычно, они недолго беседовали, и затем Фаридун с книгой в руках устремился в свою комнату. Там он оказался один, чему очень обрадовался. Усевшись в угол, юноша принялся листать страницы книги, пока не наткнулся на письмо. Сердце в груди застучало еще сильнее. Письмо было написано на персидском - попадись оно в чужие руки, никто не смог бы его прочесть.

«Мой друг Фаридун!
Ты не представляешь, каких трудов мне стоило взяться за это письмо. И причина тому - наши обычаи. У мусульман они более строгие, чем у вас. Пишу, а в душе - и страх, и радость. Твои слова о любви тронули меня до глубины души. Они оказались так сладки, что я чуть не лишилась чувств. В письме ты спросил: чувствует ли мое сердце к тебе то же самое? Стыдно признаться, но в моей душе пылает огонь любви. Я тороплю наступление утра, чтоб мы вновь могли свидеться на занятиях. И я опять могла бы любоваться тобой. Отныне все мои помыслы посвящены тебе, хотя порой я ругаю себя, говоря: так нельзя, твое поведение неразумно, потому что этот юноша другой веры, и моя родня не примет его. И страшно подумать о том, если об этом вдруг узнает отец…
Я не понимаю, что со мной творится. Я так слаба перед своими чувствами. С тобой мне хорошо: ты понимаешь мои мысли, чувства. И оттого нам интересно общаться.
С самого начала твой облик и нрав тронули мое сердце, а узнав тебя получше, я прониклась к тебе еще больше.
До свидания, мой друг, береги себя, бойся моего отца, и прошу: более не перечь ему».

Едва Фаридун спрятал листок во внутренний карман, как вошел Шерзод. Он глянул на сияющего друга и сразу все понял.
- Она ответила на мое письмо, - сообщил Фаридун, еле сдерживая радость.
- По твоему лицу я уже догадываюсь, какой ответ ты получил, - улыбнулся Шерзод. - Покажешь?
Фаридун протянул письмо другу, который бережно развернул его и стал читать. Затем он сказал:
- Как она красиво написала… Но впереди вас ждут тяжелые испытания.
- Я знаю и готов к этому. Однако прежде мы должны вернуться на родину, в Согду.
- Я тоже хочу домой. Каждый день вижу во сне Бухару, родной Рамитан. Но еще больше скучаю по маме, отцу, братишкам и сестрам. Всех обнял бы, расцеловал.
- Перестань, - неожиданно прервал его Фаридун. - Иначе от тоски по дому мне станет плохо.
- Хорошо, что мы взяли с собой священную Авесту, которая согревает наши души и спасает от отчаяния.
- Да, еще Фатиму нужно благодарить за то, что скрашивает нашу жизнь.