ПРИЧИНЫ И СЛЕДСТВИЯ БУНТА МАЗДАКА

В древних исторических текстах и художественных произведениях глава нового еретического учения Маздак предстает перед нами как «блистательный и красноречивый казначей Ковада», а потом как второе лицо в государстве. В переводе с пехлеви его имя означает «Источающий свет Мазды». У него были «ясные серые глаза и непомерно высокий лоб» (Симашко М. Маздак. М., 1984). Его излюбленным занятием было задавать царю аллегорические загадки, чтобы запутать и сбить с толку, Используя их как ловушки, он ловко нажимал на нужные ему пружины и легко манипулировал богобоязненным царем. Маздак апеллировал тем, что если «царь хочет быть справедливым, он не должен жить как скупец, стерегущий противоядие, или как тюремщик, морящий узников голодом». Поэтому он приказывал голодным врываться в чужие амбары и поощрял грабежи и погромы. Как пишут историки, «этот пес растащил имущество людей, сорвал покрывала с гаремов и простонародье сделал властвующим», а «призыв к обобществлению имущества и жен раздался прямо со ступеней бирюзового трона», так как первым учеником и покровителем Маздака оказался законный наследник Сасанидов, владыка Ирана, шахиншах Ковад, правивший Ираном в целом почти 40 лет. Что же побудило Ковада впасть «в отвратительную ересь зардуштакан»?

Отец Ковада – Пероз воевал с эфталитами и вместе с сыном попал в плен. Чтобы освободиться, ему пришлось заплатить за себя огромный выкуп. А чтобы освободить сына – обложить налогами почти весь Иран для сбора недостающей суммы. Пока собирался выкуп, юность царевича «протекала в неиранской среде», «в положении гостя-пленника» Когда нужная сумма была собрана, царевич вернулся на родину и в 488 году был возведен на престол, чтобы улучшить положение Ирана, использовав при этом свои знания обычаев и нравов эфталитов. Для укрепления своего влияния в Иране Ковад и сделал ставку на Маздака, пользующегося большой популярностью среди простолюдинов и опиравшегося на инстинкт толпы. Даже Фирдоуси в «Шахнаме» отмечает красноречие и организаторский талант Маздака, которому явно не хватало чувства меры в его фанатическом убеждении в том, что «все люди должны быть равны в богатстве». Фирдоуси отмечает, что этому принципу Маздака был противопоставлен другой – собственный принцип Хосрова», сына Ковада, согласно которому «все люди равны лишь перед Творцом».

История ненависти Хосрова к Маздаку изложена в «Книге песен» Абу-ль-Фарадж Аль-Исфахани: «Однажды перед Ковадом была его супруга с царевичем Ануширваном, и тут вошел Маздак. Увидев ее, он сказал Коваду: «Отдай ее мне, я хочу удовлетворить с ней свое желание». Так как маздаки проповедовали общность жен, а царь был богобоязнен и поглощен делами веры, он ответил: «Бери». Царевич же «бросился к Маздаку и неотступно просил и умолял его позволить увести прочь мать. Наконец он поцеловал ему ногу, и тогда Маздак отпустил их. Это крепко запало царевичу в душу. Когда Хосров получил полную власть в государстве и всемогущий жрец явился к нему с наставлениями, Хосров воскликнул: «Ты все еще здесь, сын блудницы? Богом клянусь, вонь твоего чулка все еще не покинула моего носа с той поры, как я целовал твою ногу» (Знание – сила, 1993, № 8, с. 21–27).

Зороастрийская религия в эпоху Сасанидов была государственной национальной религией. Иран был первым, установившим единую государственную религию. Утратив шансы стать мировой, как отмечают исследователи, религия была сделана «орудием политики и укрепления национального единства». Второе место в государстве после шахиншаха, занимал главный жрец – мобедан мобед, которым и стал впоследствии Маздак.

Историки утверждают, что приближение Маздака к царскому трону и его возвышение произошло по двум причинам: во-первых, «царь, отвернувшись душою от войн и убийств, погрузился в занятия «конечными делами», т. е. занялся вопросами веры, во-вторых, он «был охоч до женщин, а Маздак проповедовал общность жен». Большинство же современных исследователей считает, что Ковад «хотел ослабить жречество и знать, в результате чего традиционному зороастризму был нанесен страшный удар, но царь от этого не выиграл. Он передал власть из рук отцовских жрецов в руки агрессивной секты». По одной из версий, «маздакиты похитили принявшего их веру царя и сделали его пешкой в своих руках».

Вообще маздакитское учение зародилось еще в третьем веке новой эры, а само слово «маздак» – это не имя собственное, а титул главы секты, который пришел, чтобы внести в мир смуту и хаос.

Однако маздакизм нельзя назвать сугубо социальным учением. Это религиозная ересь с элементами гностицизма и манихейства, включающая в себя учение о двух мировых началах – добре и зле, свете и тьме. Свет отождествляется со свободной волей, а тьма – с хаосом и безрассудством. Смешение этих двух начал и уравнивание их и пытались внедрить маздаки как своими проповедями, так и своими действиями. Открытые погромы и грабежи, насилие совершались под воздействием инстинкта толпы. Здесь явно отсутствовало влияние разума.
В учении Маздака имел место также и такой элемент гностицизма, как представление о высшем владыке. Маздаки весь мир делили на богатых и бедных, на избранных и неизбранных, на посвященных в великую тайну и беспрекословно подчиняющихся посвященным. К первым они относили себя.

Социальный аспект учения Маздака предполагал «концентрацию власти в руках справедливою царя, единого пастуха над единым стадом», а «единство пастуха и стада» предполагало «единство имущества». Маздак и его сторонники призывали «искать утешения в богатстве и женах», насильно или добровольно отнятых у других, и говорили что «это дело, угодное Богу». А чтобы безнаказанно грабить и приумножать награбленное, Маздак завел себе «собственное войско, от которого больше всего страдали те, кто не имел своей дружины – богатые купцы, мирно платившие подати».

Политика Маздака возводила в ранг закона открытые грабежи, но не они были самой большой бедой той эпохи. Самым тяжелым следствием его деяний было «разрушение обособленности знати», т. е. люди низших классов смешались с женщинами, о которых они раньше «не смели и помышлять». Особенно пострадали те, кто вставал на сторону царя, а не отсиживался в замках. Отмечается, что «главный, непоправимый ущерб был нанесен не купцам, не жрецам, не знати, а образу мироздания». Была разрушена традиционная иерархия ценностей, накопленная поколениями как «защитная оболочка», которая была заменена новой идеологической системой, основанной на «блуде мысли» и похотливых инстинктах. В результате свершился государственный переворот и царь Ковад сам же от этого пострадал. Он был свергнут с престола и брошен в тюрьму, откуда ему с помощью жены удалось бежать к эфталитам, которые и на этот раз поддержали его. С помощью предоставленного ими войска, Ковад смог вернуть себе прежнюю власть, а провернув военно-финансовую операцию в Византии, даже пополнил свою казну. При этом он по-прежнему оставался поклонником и сторонником Маздака.

К счастью, Ковад оставил престол в наследство не своему старшему сыну, который был ярым приверженцем маздакитов, а своему второму сыну – Хосрову, который выиграл свой диспут с Маздаком во дворце в 528 г. Хосров прекрасно понимал, что новшества мобеда влекут за собой только хаос и разорение для страны. Придя к власти, он казнил всех знатных и влиятельных маздакитов, желавших «поменять местами верх и низ», он заставил их испытать это на собственной шкуре, закопав в землю головой вниз, ногами вверх.

Через три года после смерти отца Хосров провел стремительные реформы: упорядочил налоги, укрепил свое войско, обновил судопроизводство, опираясь при этом «на степенных горожан и землевладельцев» Проводимая им экономическая политика в середине VI в. очень напоминала послереволюционный нэп в нашей стране. Благодаря своим действиям Хосров занял «в восточной традиции то же место, что и Карл Великий или Артур в западной».

Однако отношение к Маздаку среди исследователей древности нельзя назвать однозначным. Так, например, Мери Бойс в своей книге «Зороастрийцы: Верования и обычаи» (СПб., 1994, с. 153 – 154) делает попытку оправдать его. Она пишет, что успеху маздакитского движения способствовало то, что зороастрийская церковь к концу V в. н. э. «стала крупным земельным собственником, принадлежавшие ей обширные площади обрабатывались рабами и крестьянами, и порой в глазах низов алчный зороастрийский сановник мало чем отличался от жадного феодала». Маздак же, по ее словам, проповедовал общность имущества для достижения всеобщего «братства», «уменьшения причин жадности и зависти». А так как в зороастризме провозглашалось духовное равенство мужчин и женщин, то, по ее мнению, «маздакитское требование общности женщин, возможно, возникло первоначально из желания бедноты освободить своих дочерей и сестер, которых забирали (вероятно, часто насильно) в число жен в большие семейства, содержавшиеся царями и знатью, так как считалось, что женщины (по сасанидским законам) принадлежат своему ближайшему родственнику – мужчине – отцу, мужу, брату, или сыну».
Бойс смягчает фанатичную идею Маздака об «общности имущества», утверждая, что ему «незаслуженно приписывают на этом фоне желание общности женщин клевещущие на него критики», что успеху и популярности маздакитских проповедей способствовало большей частью царившее в ту пору социальное неравенство. Однако факты исторических документов, где Маздак фигурирует как «главный еретик», свидетельствуют о том, что за внешней убедительностью «социального равенства» Маздака скрывалось много подводных течений, которые размывали накопленные веками сложившиеся традиции и влекли за собой разрушение генетического древа царских и других достойных родов. В результате маздакитского движения к власти приходили люди без рода и племени, посланники сатаны, а не Бога на Земле.

Маздакитский государственный переворот – одна из первых крупномасштабных попыток внедрения бесовщины в правящие структуры общества. И только в результате ожесточенной борьбы Хосрова Аноширвана с бесовщиной в лице Маздака, в обществе был наведен порядок. В знак защиты государственной религии Хосрову был дан титул Аноширван, в переводе означающий «Обладающий бессмертной душой», а позже к нему добавился еще один титул – «Справедливый».

В какой-то мере оправдывая Маздака, М.Бойс признает, однако, достоинства Хосрова. Она пишет, что к словам Дария, высеченным на камне тысячу лет назад: «Согласно справедливости поступал я...» Хосров добавил провозглашенный им принцип: «И поскольку я считаю, что благодарность должна выражаться и словами, и делами, я стремился поступать так, чтобы наилучшим образом угодить Богу, и я понял, что, пока существует небо и земля, пока горы остаются недвижимы, реки текут и земля хранит чистоту, благодарность эта заключается в справедливости и законности».
Опираясь на поддержку духовенства, Хосров освободил крестьян и ремесленников от незаконных поборов после расправы с бунтарями и поручил надзор за этим главе зороастрийской общины.

В «Денкарте» описан факт провозглашения Хосровом на соборе всех областей следующего: «Истина религии почитания Мазды признана. Мудрецы могут с уверенностью утверждать ее действительность путем обсуждений. Но деятельная и сознательная пропаганда религии должна вестись в основном не путем обсуждений, а при помощи благих мыслей, благих слов и благих дел с вдохновением Благого духа, с поклонением божествам-язата, совершаемым в полном соответствии со священным писанием».

Несмотря на жестокую расправу с маздакитами, их учение не погибло. Наибольший резонанс оно получило в странах ислама. В 747 г. оно выплеснулось в восстание в Харасане, в результате которого была свергнута династия Омейядов, начало которой положил в 661 г. Муавия, арабский наместник в Сирии (со столицей в г. Дамаске), и престол был передан халифам Аббасидам. В первые века ислама появилась община «ал-маздакийа».

Организация и учение маздакитов повлияли на многие исламские еретические секты, от хуррамитов до карматов. Черты маздакизма прослеживаются и в иерархической организации секты исмаилитов, в военно-коммунистической республике карматов в Бахрейне. А в 1848 г. Иран потрясло восстание бабитов, которых современники называли маздакитами. Возглавил его Баба, преемник Маздака.

В XVII в. н. э. понятие революция появилось «как последний симптом циклической истории». Основные черты революций всем нам хорошо известны: это попустительство властей, разрушение традиций, возникновение новой организации со своей иерархией внутренних ценностей, деление людей на причастных и непричастных к этой организации, приход к власти новой элиты, ловко использующей инстинкты толпы в своих собственных интересах, а в результате – опустошение страны, война, анархия, «приход к власти сильного человека, наследника и убийцы революции, безжалостного реформатора – в лучшем случае, кровожадного палача – в худшем» (Знание – сила, 1893, № 8, с. 27).

Но в какие бы времена не происходили революции, все они развивались по одной и той же схеме. Революция в нашей стране – один из аналогов, уже неоднократно имеющих место в истории. Коммунизм – это своего рода ересь. И это понимают сейчас многие. Вся коммунистическая система была построена как сатанинская пародия на церковь со своими богами-кумирами (генсеками и партийными боссами). Даже форма одежды и цвет знамени и у маздаков, и у коммунистов совпадают. Известно, что и у маздаков было красное знамя (цвета крови – признак приверженности сатанизму), и одевались они в красные и черные кожаные куртки. Подобно тому, как маздаки отбирали имущество у среднего класса, так и коммунисты рьяно занимались раскулачиванием, что привело к открытому грабежу самых умных, работящих и деятельных жителей села, которые кормили всю страну, на которых держалось все сельское хозяйство.

При этом частная собственность обобществлялась, т. е. становилась «ничейной», от которой все хотели только получать, ничего не давая взамен. Традиционная правящая структура подменялась выхолощенной партийной иерархией, а вера в Бога – сухой атеистической моралью («моральный кодекс») и безответственностью за свои дела и поступки. Общие партийные лозунги зомбировали общественное сознание. и направляли его на угоду «сильным мира сего». Женщины были вовлечены в политику. Равенство мужчин и женщин привело к тому, что хрупкие женщины должны были работать наравне с мужчинами, а иногда и больше их. Революция спутала и прервала родственные связи. Мало кто из нас, современников, помнит, чем занимались их предки 4-го, 5-го поколений и т. д.. А многие не знают даже и своих бабушек.

Забвение традиций лишает не помнящих родства поддержки предков, эгрегора рода. Людям особенно трудно понять обрушившиеся на них проблемы, им приходится большей частью разгребать завалы своих долгов в темноте, мучая себя вопросом: за что? Чтобы не повторять горькие уроки истории и оставить зеленую улицу своим потомкам, наша задача – восстановить древо фравашей в своей памяти и не забывать никогда о своем истинном предназначении.