Из всех человеческих стремлений одно занимает особое место. Это — поиск Истины. Ради нее люди спускаются в глубины океанов, отправляются в небесные дали, ставят опыты на себе, рискуя жизнью. И, конечно же, изучают прошлое.
Нам одинаково интересно знать тайны прошлого и загадки будущего.
Великий поэт Абулькасим Фирдоуси свою поэму «Шахнаме» начал со знаменитого введения—«Речи в похвалу Разума». В этом замечательном гимне есть такие слова:

Пусть разум твой направляет дела;
Он душу твою не допустит до зла.
По слову изведавших путь избери,
Ходи по вселенной, с людьми говори,
Какую б науку твой ум не постиг*
Покоя в ученье не знай ни на миг.
(Перевод М. Лозинского).

«По слову изведавших путь избери...»
Но как, если каждый идёт к Истине своим путём? Всякий понимает: чтобы разглядеть Истину нужно стать на плечи Прошлого:
В 1990 году в городе Душанбе на русском языке был опубликован неполный текст Авесты — одного из древнейших произведений мирового звучания в превосходном переводе М. И. Стеблина-Каменского и с содержательным предисловием известного ираниста В. А. Лившица. Книга вызвала огромный интерес у нашей общественности. Естественно, высказываются пожелания рассказать подробнее о великом религиозном реформаторе Заратуштре — создателе Авесты, о содержании священных книг и т.п. Дать исчерпывающие ответы на поставленные вопросы не так-то просто: для этого потребовались бы годы исканий. Автор данной небольшой книги ставит перед собой скромную задачу ответить лишь на некоторые вопросы любителей восточных древностей.
Время идет, но интерес к шедеврам мировой культуры, к числу которых относится и Авеста, не проходит. Она привлекала и будет привлекать к себе внимание всех тех, в ком живет вечная жажда познания мира, его прошлого и будущего.

Авеста — собрание древнеиранских священных книг, в которых излагается учение восточного пророка Заратуштры. Под влиянием греческой традиции пророка называют также Зороастром, а за созданным им учением закрепилось названием зороастризм.
Содержание термина «Авеста» вызывает споры; одни переводят его как «наставление» или «уложение», другие «основа», «основной текст» и т.д. Разные части Авесты были созданы в разное время.

Считается, что наиболее древняя часть Гаты «песни» или «гимны» — были созданы самим пророком Заратуштрой, видимо, в первой половине I-го тысячелетия до н.э. Заметим, впрочем, что время жизни пророка также вызывает споры, о чем будет сказано дальше. Бесспорно то, что учение Заратуштры имеет несомненные связи с древними арийскими традициями, с верованиями четырёхтысячной давности. Другими словами, корни учения Заратуштры восходят к тому периоду, когда индоиранское сообщество ещё не распалось. Это сказывается и в сюжетах, общинах для древних индийцев и иранцев, в именах мифических персонажей и во многом другом.

Произведение, известное ныне в мире под названием Авеста, состоит из нескольких частей, составленных, как было сказано, в разное время на разных диалектах. Именно поэтому исследователи авестийского языка не считают их творениями одного человека. Из каких же частей состоит Авеста?

В иранистике принято выделять следующие части.
1. Я с н а — «богослужение, поклонение, жертвоприношение», — являющаяся важнейшим разделом и содержащим текст литургии. Сюда входят и знаменитые Гаты — песнопения, которые отличаются архаичностью и, по единодушному мнению исследователей, были сложены самим пророком Заратуштрой. В Ясну включают и «Седьми-глав» или «Семиглавую Ясну», по архаичности уступающую только Гатам. Как заметил профессор Л. Миллз, «язык ещё тот же, но дух уже не тот». В Ясне чувствуется, с одной стороны, стремление увязать новую религию с существовавшими верованиями, традициями, а с другой — страстное желание утвердить новую религию, покончить со злом. В Ясне, состоящей из 72 глав, выражается уверенность в победе верховного бога Ахура-Мазды над Ахриманом, добра над злом.

Висперед является дополнением к Ясне. В 24 разделах этой части представлены обращения к святым и святыням, разного рода восхваления.
Описание способов соблюдения чистоты учения Заратуштры содержит Видевдат — закон против дэвов. Видевдат состоит из 22 глав, в которых излагаются законы, обязательные для последователей Заратуштры. Их соблюдение поможет человеку очиститься, одолеть силы зла.

Я ш т ы гимны в честь отдельных богов. Этот раздел состоит из 21 главы и, как считают, восходит к арийской эпохе.
Хуртак-Апастак «Малая Авеста» — так называется собрание текстов для повседневного пользования. Они «предназначаются для произнесения самими верующими, в отличие от текстов, которые читает жрец» (Лившиц). Сюда входит, в частности, основная молитва зороастрийцев Ашем Boxy, с которой начинается Авеста.
Есть и другие, менее значительные тексты, которые обычно включаются в Авесту,
Кажется, все согласны с тем, что язык Авесты носит явно восточноиранские черты.

Когда были впервые записаны тексты учения Заратуштры?
Самым ранним считается текст рукописи 1288 года. Но не кажется ли противоестественным, что столь известное произведение не было зафиксировано раньше?

Конечно, это было бы непонятно и противоестественно. Многие исследователи убеждены, что рукопись 1288 года является поздней редакцией. Достоверные сведения говорят, что учение Заратуштры было записано еще в античную эпоху на двенадцати тысячах пергаментах из воловьих шкур (пергамент из воловьей шкуры считался самым прочным).

Так сколько же стихов было написано на тех 12000 пергаментах?
Видный древнеримский ученый и писатель Плиний Старший, погибший во время извержения Везувия в 79 году, в своей «Естественной истории» отмечал, что Зороастр составил 2 миллиона стихов.
Выходит, что на каждой воловьей шкуре древнеиранские писцы размещали примерно 166 стихов. Даже скептики полагают, что приведен-ные данные не представляются нереальными.

Указанная ценнейшая рукопись хранилась в столице древнего Ирана Персеполе, привлекая всеобщее внимание. Из вполне достоверных источников известно, что Александр Македонский, покоривший Иран и чувствовавший себя полноправным хозяином страны, однажды напился и в буйном неистовстве поджег прекрасный персепольский дворец. И в этом пожаре сгорели бесценные записи текстов учения Заратуштры. Приведённый акт вызвал разные суждения. Например, Плутарх признал преступный характер этой акции Александра, но заметил, что Александр будто бы сожалел о содеянном и велел тушить пожар, который он разжег, но было поздно.
Возможно, так оно и было. Во всяком случае, хотелось бы верить, что он осознал свою ответственность за указанный акт.

Греки, конечно, знали об учении Заратуштры и содержании упомянутых рукописей на пергаменте. Например, известный историк Гермипп, оценивший значение тех рукописей, успел еще записать краткое содержание священных текстов. К счастью, Гермипп не был единственным греком, которого заинтересовал священный памятник.
Но знал ли сам Александр Македонский об учении Заратуштры или о содержании рукописей персепольского дворца? Знал ли великий царь Македонии, «на что он руку поднимал?»

Талантливый писатель Иван Ефремов в романе «Таис Афинская» возлагает ответственность за персепольский пожар на гетеру Таис, сопровождавшую Александра Македонского в восточном походе. Писатель по-своему воссоздает сцену, в которой царь Македонии представлен как исполнитель воли своей умной подруги. С презрением отозвалась она о культуре персов на собрании воинов и бросила в опьяневшую, разгоряченную аудиторию идею необходимости наказать персов за страдания, некогда причиненные Афинам и соотечественникам.

Автор далее пишет:
«Таис простерла вперед руки, как бы спрашивая весь зал. Воины одобрительно и грозно загудели. Гетера вдруг выпрямилась, как спущенная тетива.
— Завтра вы уходите на север, оставляя в неприкосновенности обиталище сокрушенной вами деспотии! Неужели я одна ношу в своем сердце пожарища Афин? А мучения пленных эллинов, длившиеся до сих пор, слезы матерей хотя бы это и было восемьдесят лет назад?! Неужели божественный Александр нашел удовольствие усесться на троне разорителя Эллады, будто слуга, забравшийся в покои господина?
- Чего же ты хочешь, афинянка? — спросил царь таким львиным рыком, что закаленные воины вздрогнули.
Таис подняла на Александра огромные горящие глаза и протянула руку.
Огня! - звонко крикнула она на весь зал.
Александр обхватил ее за талию, сорвал со скамьи и подвел к стене. Возьми — он снял факел и подал гетере, сам взял второй.
Таис отстранилась в почтительном поклоне.
- Не мне первой. Начать приличествует тому, чей божественный разум и сила привели нас сюда.

И два факела мгновенно подожгли занавески на окнах, подвески и шнуры, лёгкие деревянные переплёты для цветов. За ними пошли с воплями восторга и боевыми кликами обезумевшие воины. После того, как пожар сделал свое дело, Александр решил проявить заботу о возлюбленной и говорит Таис:
- Только поберегись, не выходи без охраны. Весть о той, кто сжёг Персеполь, разнесётся скорее и шире, чем сказка об амазонках».

Выходит, Александр чувствовал, что за персепольский пожар могут и строго спросить. Но он, по И. Ефремову, до конца не осознал, «на что он руку поднимал».
Конечно, писатель имеет право на свое видение исторических событий. Однако приведённые яркие пассажи не раскрывают секрет пожара, не могут оправдать поведение Македонского.

Хотелось бы напомнить, что учитель и наставник Александра великий философ Аристотель называл своего ученика «одичавшим греком». Он старался воспитать его в лучших традициях, привить ему качества, достойные великого правителя. Зная, что его ученик был человеком выдающихся способностей, Аристотель стремился дать ему больше знаний и направить его мысли в русло патриотизма.

Он старательно ограждал его от «посторонних влияний». Как заметил профессор Ф. Шахермайр, Аристотель был искренне озабочен национальными интересами греков и не хотел, чтобы на его подопечного Александра оказало влияние учение Заратуштры.
Правда, мы не знаем, каким образом великий философ добивался своей цели. Но, кажется, Аристотель вполне преуспел.

Александр Македонский был человеком неординарным, к сожалению, его поведение не отличалось особой последовательностью. Принимая дальновидные решения, он мог позволить себе отдать жестокие, безрассудные приказы. Например, он приказал перевести из иранских священных книг на греческий язык те места, которые содержали сведения по медицине и астрономии, а прочие «истреблять пламенем». Так в пламени костров, устроенных по приказу царя, погибли ценнейшие книги, в которых сведения по медицине и астрономии занимали не самое главное место.

Итак, на поставленные выше вопросы мы можем дать вполне определённый ответ: да, знал.
Причина сожжения Персеполя все ещё остается предметом споров. В представлении царя Александра Персеполь был идеологическим центром враждебной ему державы и, по выражению М. А. Дандамаева, символизировал связь высшего бога Ахурамазды с персидским царём и его подданными.

Александр Македонский эту связь разрушил. Потеряв идеологические ориентиры, Древняя Персия лишилась статуса великой державы. Хотя в её истории были еще периоды подъёма, она была обречена.

Так проходит слава мира!
Есть несколько иная точка зрения.
Профессор Мэри Бойс в своей интересной работе «Зороастрийцы» пишет, что Александр Македонский «стремился лишь к военным победам и славе, и не преследовал никаких религиозных целей». И далее она замечает, что «зороастрийская община пострадала больше, вероятно, во время самих военных действий, чем в последовавшую эпоху иноземного владычества». Автор обращает внимание на сообщения, из которых видно, что Александр Македонский «убивал магов», «погасил много огней». «Преступления, видимо, были совершены тогда, пишет автор, когда воины Александра Македонского грабили храмы и святилища, жрецы же погибали в тщетных попытках защитить свои святыни».

Справедливо отмечает Мэри Бойс, что материальный ущерб, причинённый храмам, мог быть со временем возмещен, но «зороастрийцы понесли невосполнимые потери, потому что погибло много священнослужителей», а с «их массовым убийством многие древние произведения были утеряны».

Если бы Александр Македонский действительно стремился л и ш ь к военным победам и славе, и не преследовал никаких религиозных целей, то и в этом случае оправдывать царя Македонии нельзя. Ведь многие завоеватели, известные своими |жестокостями, не позволяли себе и своим воинам глумиться над святынями покорённых ими народов.
После гибели упомянутых рукописей священные гимны в течение многих веков передавались от поколения к поколению устным путем пока их не собрали и не кодифицировали при Сасанидах. Сегодняшняя Авеста есть результат поздней записи учения Заратуштры. К тому времени текст стал непонятным во многих местах, поэтому их стали сопровождать переводами на пехлеви, тогдашнем официальном языке, и снабжать комментариями.

Позже, с распространением ислама, парсы – последователи Заратуштры — вынуждены были покинуть родину и поселились в Индии. Правда, есть мнение, что первые волны парсов мигрировали в Страну Чудес ещё раньше, так что новые пришельцы здесь встретились со своими единоверцами.

К творениям древних у нас особое отношение. Не потому ли мы, сыны и дочери просвещенного XX века, с таким волнением берём в руки произведения, созданные тысячи лет назад?
Автор этих строк встречался с парсами в Гуджерате и Махараштре, со знатоками Авесты в Бомбее и Калькутте. И можно было заметить, что к учению Заратуштры всюду относятся с благоговением, как к великому творению человеческого разума.

Кажется, в настоящее время никто не сомневается в существовании Заратуштры, пророка древности. Любопытно, что известный учёный профессор В. И. Абаев в своё время считал Заратуштру мифической личностью, но более близкое знакомство с Гатами заставило его изменить свою прежнюю оценку. И он пишет: «В Гатах образ Зороастра настолько жизненный, реальный, человечный, что невозможно допустить, что перед нами живёт, борется, страдает и радуется выдуманное лицо».

Имя Заратуштра многие переводят как (Шварц): «Староверблюдный», «Имеющий быстрых верблюдов» и т. п. М. Н. Боголюбов видит в нём Zarathu— «Утреннюю звезду», star — «звезда». Человека, родившегося под сенью утренней Звезды, назвали Zarathustra, пишет учёный. Родился Заратуштра у «большой реки»; получил «великое откровение» в тридцать лет, а затем стал готовиться к «великой миссии» на горе «Священных бесед». Потом он стал передавать полученное народу. Сперва его учение не встретило поддержки (а кто и когда стал пророком на родине?), и он вынужден был скитаться.

Наконец он нашёл поддержку и помощь со стороны правителя Восточного Гедама. Именно оттуда началось триумфальное шествие его учения.
Основное содержание учения Заратуштры изложено в проповедях и обращениях к высшему божеству Ахура Мазде.
Всякое религиозное учение имеет свою питательную среду, свой круг заинтересованных в ней лиц и слоёв населения. В этом смысле учение древнего пророка Заратуштры не является исключением. Оно имеет глубокие корни у древних иранцев, в частности скифов, из среды которых вышел пророк.

Выдающийся философ Джавахарлал Неру в одном своём рассуждении об учении Заратуштры писал: «Зороастр в Персии по преданию, считается основателем зороастризма, но я не уверен в том, что было бы совершенно правильно называть его основателем. Возможно, было бы лучше говорить, что он придал новое направление и новую форму древнеперсидской мысли и религии». Другими словами, Дж. Неру был склонен считать Заратуштру реформатором.

Из текстов Авесты следует, что Заратуштра принадлежал к роду Спитама. В высшей степени интересно, что название данного рода сохранилось у осетин, потомков скифо-сарматских племен вплоть до наших дней. Это название — Сида Мои, т.е. потомки Спитама (от корня spita «светлый, белый»). Приведённый факт получил блестящее обоснование в трудах профессора В. И. Абаева. Выходит, что осетинская антропонимия служит подтверждением сказанного о скифском происхождении Заратуштры.
Между прочим, в переводах Авесты на русский язык, выполненных профессором И. С. Брагинским, пророк Заратуштра постоянно называется Спитамидом там, где другие переводчики предпочитают писать Спитама Заратуштра. ср.:

«Воистину, о Спитамид, в Арту верующий, Тебя Ахура Мазда назвал Ратавой — Покровителем мира телесного». Ахура Мазда четырёх жеребцов сотворил: ветер и дождь, облако и град.
Всегда, о Спитамид Заратуштра,
Четыре жеребца заставляют дождь лить, снег идти,
Источать воды, и градом бить.
Стремления пророка Заратуштры довольно явственно обозначились в его обращении к высшему божеству Ахура-Мазде. В них мы видим вопросы Заратуштры и ответы на них. Приведем лишь один отрывок из обращения пророка к высшему божеству:
Спросил Ахуру-Мазду Спитама Заратуштра:

«Скажи мне, Дух Святейший,
Создатель жизни плотской.
Что из Святого Слова
И самое могучее,
И самое победное,
И наиблагодатное,
Что действенней всего?
И что победоноснее,
И что всего целебнее.
Что сокрушает больше Вражду людей и дэвов?
Что в этом плотском мире
Есть мысль проникновенная,
Что в этом мире плотском
Отдохновенный дух?»
(Перевод И.М. Стеблина-Каменского).

Вот, оказывается, на какие принципиальные вопросы хотел получить ответ Заратуштра от самого верховного бога. И он-таки получил ответы на них. Характер вопросов не оставляет места для сомнения: пророк мечтал о благе народа, о его совершенствовании. Сам пророк предстаёт как честнейший из честных, мудрейший из мудрых. Естественно, за ним пошли те слои общества, которые были уверены в правоте пророка, распространявшего идеи честности и благомыслия.
Произведение с таким сильным идеологическим зарядом должно было оказать и действительно оказало огромное влияние на формирование общественной мысли, на развитие литературы. Уже один из первых исследователей древнеиранского культурного наследия И. Зиновьев заметил, что в замечательной эпопее Фирдоуси «Шахнаме» можно распознать влияние «некоторых мест» Авесты.
О содержании священных книг будет ещё сказано, а пока предлагаем читателю небольшой, но весьма поучительный экскурс в историю изучения Авесты.

Изучение Авесты имеет свою славную историю. Яркие страницы в эту удивительную историю вписали учёные Франции. Об одном из них стоит рассказать особо.
Франция дала миру замечательную плеяду энтузиастов — востоковедов, среди которых двое занимают особое положение. Имена этих ученых — Абрахам Гиацинт Анкетиль Дюперрон (некоторые предпочитают писать дю Перрон) и Жан Франсуа Шампольон. Последний по праву считается основателем целого направления в науке — египтологии — и, соответственно, известен всему миру. Менее известен его старший собрат Анкетиль Дюперрон, который жил несколько раньше, но который также занимает в истории науки по-четное место. Есть нечто общее, что объединяет этих двух замечательных учёных-романтиков.

А все началось с вполне рядового события. В начале XVIII века библиотека Оксфордского университета получила от одного английского путешественника рукопись на непонятном языке. Трудно сказать, знал ли тот путешественник истинную цену рукописи, полученной от духовного наставника небольшой общины парсов, известных в Европе как огнепоклонники. Несколько позже в ту же библиотеку поступили новые материалы на том же непонятном языке. Тогда работники библиотеки послали копии нескольких рукописей в ведущие центры востоковедения. Париж считался одним из таких центров востоковедения, но и здесь не было человека, который мог бы прочитать эти непонятные рукописи. Знатоки и любители с интересом рассматривали загадочные копии. Познакомился с ними и молодой темпераментный Абрахам Гиацинт Анкетиль Дюперрон, который тут же решил проникнуть в тайны рукописей, прочитать их.
Но как?

Поскольку рукописи происходили из Индии, он решил выехать в Страну чудес. Пройдет много лет и он напишет: «Я дал себе смелый обет перевести эти книги и для этой цели решил отправиться на Восток».
Легко сказать «решил отправиться». Отпрыск знатного рода, Анкетиль Дюперрон скрыл свое намерение от родных и стал рядовым военнослужащим, чтобы с первой же партией отправиться в Индию. Тайна была раскрыта и его стали уговаривать одуматься. Но всё было напрасно: молодой человек был непреклонен. Правда, вскоре он вышел в отставку с разрешения высших властей, но свою мечту осуществил. Уже в 1775 году, после бесчисленных мытарств и лишений, он достиг Индии. Не будем останавливаться на его похожа деяниях или, вернее сказать, «восточной Одиссее». В 1771 году был издан его объемистый труд под названием «Зенд-Авеста, сочинения Зороастра».

В течение многих веков мыслители черпали силы и вдохновение в латинской поговорке «корни учения горьки, плоды сладки». Увы, Абрахам Гиацинт Анкетиль Дюперрон, в юные годы питавшийся горькими плодами учения, собрал плоды, доставившие ему массу огорчений. Представленный им перевод Авесты грешил серьезными недостатками, но он не был настолько плох, как представили его оппоненты. Последние не посчитались ни с чем. Ни с трудностями, испытанными Анкетилем, ни с первым опытом честного искателя (ведь он сдал в Королевскую библиотеку около 200 рукописей на разных языках Востока. Был избран членом Французской академии).
Известно, сколь лживы и беспощадны завистники и недоброжелатели. И не о них речь. Но даже такой известный учёный, оставивший глубокий след в сравнительном языкознании, как Вильям Джоунз, познакомивший Европу с творчеством древнеиндийского гения Калидасы и издавший шесть томов «Поэзии Азии», человек, безусловно, исключительного дарования, и тот вначале не оценил труд Анкетиля Дюперрона по достоинству.

Он опубликовал анонимный отзыв на работу Анкетиля Дюперрона, где писал: «хотя бы за достоверность этих писаний ручался весь сонм гебров, мы никогда не поверим, чтобы даже наименее ловкий шарлатан понёс такую белиберду, какой наполнены ваши последние два тома». Уильям Джоунз не оставляет места для сомнений: «Или Зороастр был вовсе дураком, или он никогда не писал книгу, которую вы ему приписываете. В первом случае вы должны были оставить его во мраке неизвестности; если же книги не писал, то бесстыдно с вашей стороны издавать её под его именем. Делая это, вы или надругались над публикой, предлагая ей такую чепуху, или старались обмануть, угощая её собственным враньём; и в том, и в другом случае вы заслуживаете презрения».
Правда, несколько позже тот же В. Джоунз изменил оценку трудов Анкетиля Дюперрона. Но стоит нам представить состояние честного француза, читавшего подобные оценки его трудов.
Не менее резкими были и отзывы других востоковедов.

Анкетиль не имел достаточной подготовки и надлежащего метода работы над таким сложным произведением, каковым является Авеста. И, тем не менее, его труд останется навсегда «памятником крупного подвига и крупной неудачи» (Рагозина).
Беда Анкетиля была в том, что он должен был довериться лицам, которые слушали и повторяли священные песни, но не понимали их содержание. В этих условиях ему оставалось лишь добросовестно записывать каждое услышанное слово, а затем переводить тексты на французский язык. Вот почему половина представленного им перевода Авесты не имела смысла. «На протяжении почти полутора тысяч лет Гаты передавались изустно, — пишет В. А. Лившиц, — так что остается только удивляться тому, каким образом слова пророка вообще сохранились, и нет ничего странного в том, что в них много непонятного». Из дошедших до нас 238 строф Гат примерно 190 частично или полностью непонятны (Гершевич, Дюмезиль). Неудивительно, что из-под пера Анкетиля Дюперрона вышла книга с большими недостатками. Именно на этих недостатках сконцентрировали критики огонь и нанесли автору серию чувствительных ударов. И все это в награду за проделанный титанический труд, неисчислимые лишения и страдания, перенесённые им в далекой стране.

Читаешь самого Анкетиля Дюперрона, и перед тобой встает образ человека романтического склада, выдержавшего самые суровые испытания и удары судьбы.

Человечество должно научиться ценить таких своих сыновей.

Однако же время расставляет все на свои места. Подвиг Анкетиля позже был оценен по достоинству, а допущенные им ошибки исправлены. Объективную оценку труда Анкетиля Дюперрона впервые дал замечательный французский ученый, специалист по индийской и иранской филологии Эжен Бюрнуф. Он превосходно владел санскритом — литературным языком древних индоариев. Некоторое время назад Журнал «Свагат» опубликовал статью профессора Т. Сатьяна, из которой следует, что в одной глухой местности Индии санскрит является средством общения. А ведь он считается мертвым языком. Профессор Э. Бюрнуф читал священные книги Заратуштры с опорой на санскрит. Методически это было оправдано, так как язык Авесты и санскрит близкородственны.

По данному поводу позволю себе привести высказывание профессора Мартина Хауга — одного из первых энтузиастов и знатоков Авесты: «Различия между ведическим санскритом и зендом очень незначительны в грамматике, — писал автор — они в основном фонетического и лексикографического характера, напоминая расхождения между немецким и датским. Есть определённые регу-лярные соответствия звуков и других явных фонетических особенностей, знание которых позволяет филологу легко превратить зендское слово в чисто санскритское» (выделено мной — Т. Г.). Именно такими знаниями обладал филолог Э. Бюрнуф, доказавший подлинность и ценность материалов, представленных Дюперроном. Однако это было в 1833 году, т.е. уже после смерти первого энтузиаста Авесты, испившего горькую чашу, поднесенную ему необъективными критиками.

Особого рассмотрения заслуживает вопрос о родине Заратуштры. Кажется, здесь больше ясности, может быть, благодаря сведениям, имеющимся в самой Авесте. Большинство ученых высказывается в пользу восточноиранского происхождения великого пророка. Географический фон Авесты восточно-иранский считает Кузьмина. В авестийских мифах отражены предания и эпические сказания восточных иранцев.

В общем-то первоначальной родиной арийских народов была Арийана веджа – «Арийский простор» (часто называют его Иранвэджа), созданная самим Ахура-Маздой. В Арийана веджа учёные видят воспоминание о первоначальной родине ариев. Заметим, что под ариями следует видеть предков индийских и иранских народов, хотя до недавнего времени вместо термина «индоевропейский» некоторые предпочитали «арийский». Наличие древнего корня «ари» в языках, не принадлежащих к индоиранской группе, и его исходное значение являются предметом споров. Полагают, что область Арийана веджа земля обетованная иранцев была расположена где-то на севере, откуда арии стали двигаться на юг. Другое дело, родина Заратуштры и место формирования его учения.

Особое место в учении Заратуштры занимает гора Хара Березайти, отождествляемая с Альбурзом или Эльбурзом наших дней. Эта идентичность, возможно, следствие переноса старого названия на гору, с которой обитатели района познакомились позже.

Вершина этой горы является, по преданию центром мироздания. Это благословенное то, не знающее тьмы, болезней, даже плохой погоды. И не случайно, что над этой горой располагается обитель бога Митры. Души безгрешных попадали в небеса через мост Чинват – «Избранный путь». Одним концом мост упирается на эту гору. «Подобно тому, как рай представляют над этим пиком, — пишет профессор М. Шварц, — так ад располагается под ним». Между прочим, арии не верили, что «простой факт умирания, выбытия из среды родных и друзей, мог разорвать все узы, связывающие с ним человека».
Гора Хара является источником всех вод, которые несут жизнь на землю. Об этой горе даются подробные-сведения, а поэтому она представляется реально существующей, знакомой создателям Авесты.
Некоторые считают, что обитель ариев где-то в устье священной реки Амударьи. Впрочем, понятие об этой обетованной земле могло со временем получить новую интерпретацию.

Если какая-то область характеризуется столь лестно, можно думать, что автор сравнения знаком и с другими краями. Именно сравнение даёт основание думать, что Арийана веджа является самой благословенной, благодатной страной. В Вендидаде есть такие замечательные строки: «Каждую землю, даже лишенную всякой прелести, я сделал милою и любезною её обитателям. Если бы я не сделал каждую землю любезною, то люди со всего света устремились бы в Арийана веджу». Как видно из этого отрывка, великий Ахура-Мазда заранее всё обдумал и обезопасил от нашествия избранный им народ и его край.

Итак, будем считать родиной Заратуштры область обитания восточных иранцев, т.е. скифо-акских племён.
Ещё несколько слов об образе Арийана Веджа в описании этой обетованной земли, по единодушному мнению учёных, следует видеть (и вполне закономерно) в воспоминаниях о прародине, колыбели древних ариев.
Верховный бог Ахура-Мазда поведал Спитамиду Заратуштре, что он превратил безрадостное место в мирный край и в перечне названий 16 стран первым называет Арийанам Веджа.

В качестве первой из лучших местностей и стран
Создал я, Ахура-Мазда, Арийан Веджа
У прекрасной (реки) Даитйа

В этом списке перечисляются достоинства созданных Ахура-Маздой стран, и здесь же приводятся те их качества, которые они имеют по воле злокозненного Ангра Манью. Естественно, не избежал потери и Арийана Веджа,

где создал злокозненный Ангра Манью выводок рыжеватых змей и ниспосланную дэвами зиму. Там десять зимних месяцев и два летних месяца, и они
холодны – для воды,
холодны – для земли,
холодны – для растений,
и это – середина зимы и сердцевина зимы, - а не исход зимы - чрезвычайные паводки.

Приведённое описание обетованной земли Арийана Веджа по своим характеристикам соответствует просторам севера. В высшей степени интересно, что мотивы подобного рода встречается и в индийских ведах, поэтому прародину индоариев многие учёные помещают на севере. Эту идею развивал профессор Б. Г. Тилак и ныне она пользуется широким признанием. Позже сам термин Арийана Веджа уже переносится на новые места обитания иранцев, в частности, на область Хорезма.

В начале данного очерка говорилось о том, что Заратуштра был восточным иранцем, скифом из рода Спитама, т.е. Спитамидом. В поддержку данного тезиса приведено множество аргументов, в том числе и лингвистических — лексических, фонетических, грамматических, семанти-ческих и т.п. В ряду фонетических аргументов, подтверждающих сказанное, есть один, который просто поражает своей простотой и значимостью.

Профессор В. И. Абаев обратил внимание на го, что встречающееся в текстах Авесты загадочное сочетание букв ng перед — h не получило до сих пор удовлетворительной интерпретации. Например, Г. Моргенстиерн по поводу указанного сочетания в Авесте высказался в том смысле, что многие учёные до сих пор сомневаются в реальности авестийского ng перед — h, поскольку «подобное звуковое явление (изменение), кажется, ни в одном другом иранском языке не встречается».
Он имеет в виду примеры типа

mangnangha (вместо manaha) «мысль»,
vanghana (вместо vahana) «одежда»,
vanghus (вместо vahus) «добрый» и т.п.

Существует по крайней мере ещё одно иранское наречие, где наблюдается точно такой же фонетический феномен, как появление неэтимологического и перед х, а также перед g, писал В. И. Абаев. Имеется в виду дигорский диалект осетинского языка. Здесь подобные примеры многочисленны: ср.:

уасгэнгаэ (в иронском уасэг) «петух»,
фудаэнхэ (в иронском фыдэх) «немилость»,
фунх (в иронском фых) «варёный» и т.п.

Автор отметил сходство между авестийским и дигорским языками в том, что н в группе нх может быть и этимологическим, например, в словах:

синх (в иронском сых) «квартал»,
зэнхэ (в иронском зэхх) «земля» и др.

Приведённый яркий авестизм в осетинском объединяет два языка — собственно авестийский и аланский (дигорский) в один узел. Это поразительное сходство необходимо интерпретировать как свидетельство об их исторической идентичности.

Проблема датировки жизни великого пророка Заратуштры занимает едва ли не всех исследователей, интересующихся его учением. И не случайно оценка роли любой исторической личности предполагает оценку его деятельности во времени и пространстве. Заратуштра же относится к числу самых выдающихся личностей, известных в мировой истории.

Когда мы говорим о последователях 3аратуштры, мы должны иметь в виду не только парсов, о которых будет речь дальше. Его учение оказало и продолжает оказывать влияние на формирование ряда других религиозно- этнических концепций. Прав, конечно, профессор Джамшид Катрак, который настойчиво проводит мысль о том, что Заратуштра был пророком не только Востока, но и всего человечества. Данное утверждение имеет вполне весомые основания. Поэтому всё, что связано с пророком человечества, интересует всех и каждого.

Временем Заратуштры интересовались уже учёные античности. Среди них можно было бы отметить и Аристотеля, и Гермиппа, и Диогена, и многих других. Аристотель, например, считал, что Заратуштра жил за 6 тысяч лет до его учителя Платона. Упомянутый раньше греческий историк Гермипп ориентиром выбрал Троянскую войну, которая датируется примерно XII в. до н.э. Историк считал, что Заратуштра жил за 5 тысяч лет до той войны.

Приведённые датировки древних философов и писателей никак не аргументируются. Но справедливости ради заметим, что и в наше время есть
авторы, считающие приведённые датировки античных писателей основательными. Это касается, главным образом, некоторых современных восточных авторов. Например, профессор И. Тарапоревала полагает, что Заратуштра жил 5 с половиной тысячелетий назад.

Профессор Дж. Катрак в своей увлекательной книге (1960) проблеме датировки века Заратуштры посвятил специальный раздел. Он склонен подозревать современных западных ученых в предвзятости, в стремлении принизить достижения народов Востока в древности. Европейские ученые, по мнению Дж. Катрака, датируют время жизни великого пророка 1500—600 гг. до н.э., что вызывает у него негативную реакцию. Сам он уверен, что пророк жил более 8 тысячелетий назад.

Особую позицию занимает профессор Мэри Бойс. Из всех существующих религий самым трудным для изучения она считает Зороастризм. А почему? Потому что учение Заратуштры возникло давно, более 3500 лет назад. Она связывает его появление с эпохой бронзы.
Как видно из сказанного, мнения о времени жизни Заратуштры сильно расходятся. Это можно объяснить тем, что материал Авесты как бы подпитывает исследователей, дает пищу для создания конкурирующих гипотез.

Нет никакого сомнения, что в Авесте имеются пласты разных эпох. Некоторые из них восходят к древнейшей поре, условно обозначаемой индоевропейской, но ведь любое учение, а тем более религиозное, всегда вырастает на какой-то ранее существовавшей базе. Каждый реформатор использует предшествующий опыт, вводит в своё учение традиционные, народные взгляды.

Сравнение Авесты с древнеиндийскими мифами, с мифами Древнего Рима и Эллады, даёт обильную пищу для размышления. Особенной близостью обладают, как и следовало ожидать, Ригведа и Авеста. Многое в них восходит к единому наследию, которое принято называть арийским. Как для ведийской, так и для древнеиранской религии были характерны сходные культы огня, предков, использование при важнейших жертвоприношениях напитка сома (у иранцев хаома) — пишут Г. М. Бонгард-Левин и Г. Ф. Ильин.

Немало параллелей можно найти и в религиозной терминологии. Священное изречение, несущее магическую силу, «мантра» так же называется и у иранцев (manthra); им были знакомы слова «дэва» и асура» (daeva, ahura), но у индийцев дэвы считались благодетельными божествами, а асуры демоническими. Атхарван — один из священнослужителей у тех и других (athravan) — означал вообще жреца и т.п. Во многих случаях аналогичны имена богов и мифологических персонажей: Митра — Митра, Арьяман — Айрьяман, Вритрахан — Веретрагхна, Яма — Лима, Вивесват — Виванхвант и др.

К общему индоевропейскому фонду возводится понятие devа «бога», образы отца-неба Дьяуса-Питара (греческий Зевс-Патер, римский Юпитер), богини утренней зари Ушас (греческая Зое, римская Аврора), бога грозы Парджаньи (литовский Перкуиас, славянский Перун) и другие.

Как видно, в учении Заратуштры действительно переплетаются разные пласты и линии. Но это не означает, что оно восходит ко времени индоевропейского или даже арийского единства. Зороастризм оформился, конечно же, гораздо позже и связан с деятельностью великого пророка.

Несколько лет назад вышла из печати интересная книга итальянского исследователя Франко Кардини «Истоки средневекового рыцарства». Автор вполне убедительно показал, что «возникновением средневекового рыцарства запад обязан прежде всего иранским народам, находившимся к северу от Кавказа — скифо- сарматам».
И меня не оставляет мысль о том, что работа итальянского исследователя могла бы выиграть, если бы он использовал материал скифо-аланского эпоса, многие черты которого сохранены в осетинском эпосе о Нартах. Остались в стороне и материалы о Гаутаме-Будде, в которых столь многое напоминает состязания рыцарей.

Говорят, что отец Гаутамы, правитель племени саков Суддходана, с тревогой наблюдал за поведением задумчивого сына, которого он хотел видеть воином, как подобало представителю касты кшатриев, настоящему скифу. Но Гаутама был далёк от военных дел. Державный родитель решил женить сына, дабы вернуть его мысли и стремления к земным делам. Отец невесты, видимо, не желал выдавать дочь за слишком задумчивого сына Суддходана. Был устроен турнир претендентов на руку красавицы Йасодхары. Каждый из претендентов должен был доказать свои права си-лой, оружием, умом, находчивостью. Описание турнира претендентов как бы повторяет соответствующие сцены из скифо-аланского мифа. Спитама стал победителем турнира, самым дорогим из женихов.

«К памятным местам тянутся тысячи и тысячи паломников. В начале ноября 1982 года в составе советской делегации я оказался в святом городе Гая. И посидел под деревом — прямым потомком того, под которым осенило Гаутама двадцать пять веков назад. Я видел, с какой неподдельной искренностью паломники из разных стран воз-носили к небу молитвы. Недалеко от того дерева ниц падали паломники на доску, надеясь на искупление грехов и помощь. Видел я там монгола, тибетца, юношу из Америки».
Однако вернемся к нашей теме. Случайно ли из среды скифов-саков Европы и Азии почти одновременно вышли столь блистательные мыслители и реформаторы?
Конечно, не случайно. Если мы повнимательнее присмотримся к идеям, которые проповедовали Заратуштра, Анахарсис и Будда, мы без труда обнаружим в них много общего.

Можно утверждать, что скифы, как и многие другие народы, в ту эпоху переживали переломный момент в своей истории. Изменившиеся условия существования требовали, говоря современным языком, соответствующего идеологического обеспечения. Судьбы указанных трёх великих деятелей также оказались в некотором смысле сходными.
Учение Заратуштры не было принято на родине. Значит, прежние верования были ещё очень сильны. Пророк понимал, что дальше так жить нельзя. И он предложил свою новую концепцию бытия. Это должно было вызвать определённую реакцию со стороны жрецов, которые стояли на страже старой идеологии, но, в то же время, ничего не могли ему противопоставить. «То, против чего боролся Зороастр, можно без натяжки определить как «скифский быт» - писал В. И. Абаев. Это не была исключительно борьба со скифами (саками, массагетами), но также с теми группами внутри своего народа, которые держались «скифского быта».

С этим «скифским бытом» не могли, не хотели мириться и собратья Заратуштры — Анахарсис и Гаутама Будда.
Трудно представить себе судьбу учения Заратуштры, если бы не было мощного покровительства Кави Виштаспы. Однако и это не спасло пророка от насильственной смерти. Консерваторы отомстили Заратуштре за своё поражение в идейной борьбе.
Судьбу Заратуштры разделил и Анахарсис. Он также стал жертвой консервативных сил. Приведённые слова Анахарсиса перед смертью следует, видимо, понимать расширительно.

Трудно поверить, что причиной его убийства была только зависть сородичей. Можно думать, что его гибели предшествовал глубокий конфликт между ним и его единокровными братьями. Вероятнее всего, Анахарсис уже не мог мириться с образом жизни своих соплеменников и старался ввести среди них новые порядки, приобщить их к новой цивилизации.

Анахарсис впитал не только идеологию причерноморских скифов, из среды которых он вышел. Не будем забывать, что его мать была гречанкой, что с самого детства он должен был усвоить языки и элементы культуры двух народов. А во время своего 30-летнего пребывания в Элладе он творчески усвоил греческую философию и вошёл в ряд величайших философов. Понятно, что по возвращению он должен был стремиться к созданию новой концепции скифского быта. Вероятно, его взгляды сильно встревожили реакционные круги в Скифии, почему он и был убит в 550 году до н.э.

Очевидно, прав А. И. Козаев, когда писал, что «скифское общество в целом лояльно относилось к политическому устройству в Греции, иначе Анахарсис был бы умерщвлён публично и сразу после прибытия в Скифию, а не спустя 10 лет после возвращения из Греции, причем тайно, в лесу, стрелою».

Нет никакого сомнения, что и третий скифский мудрец Гаутама-Будда покинул родные пенаты именно потому, что на родине он столкнулся с непробиваемым консерватизмом.
Будда был сыном Индии. Оторвавшиеся от массива своих соплеменников, и оказавшиеся в иноэтическом окружении индийские шаки-скифы, можно думать, не потеряли свои обычаи, сохраняли традиционный скифский быт.

Будда является одним из самых великих и загадочных фигур в истории. Естественно, интерес к местам, так или иначе связанным с его именем, неимоверно велик. Однако влияние соседних народов не только не исключается, но, наоборот, представляется закономерным.

Японский учёный профессор Кумито Моици спрашивает, что стало бы с учением Будды, если бы не активная поддержка царя Ашоки. Скорее бы всего, думает учёный, учение Будды было бы предано забвению, как и его имя.
Умное изречение, что пророков на родине не бывает, получило в приведённых примерах полное подтверждение. Замечательные провидцы Зарауштра, Анахарсис и Будда не были поняты в родной среде. Не было ли причиной трагедии скифо-сакских племен то, что они не прислушались к голосу своих мудрых сыновей? Не потому ли, что они были слишком консервативны?

Как бы то ни было, образ жизни, обычаи скифов р а з н ы х регионов вряд ли сильно отличались друг от друга. Значит, в обществе созрели условия для проведения реформ, и перед тремя мудрыми представителями трёх колен скифов стояли одни и те же задачи.
Во избежание недоразумения хотелось бы ещё раз подчеркнуть, что в означенное время не толь скифы переживали переломный момент в своей истории. Мировая цивилизация вступала в новую эру. Джавахарлал Неру заметил, что «эпоха, давшая миру Будду, была в Индии периодом огромного брожения умов и философских исканий». И далее он развил свою мысль и писал, что эти брожения и искания были характерны не только для Индии, что «это был век Лао-цзы и Конфуция, Зороаста и Пифагора».
Да, это был век подлинных гигантов.

Прошло более двадцати пяти веков со времени Заратуштры. За это время мир полностью изменился. Но в новом мире скифы, которые, по убеждению древних греков, были самым честным народом на свете, постепенно теряли силу и отошли на задний план истории. И от этого человечество очень многое потеряло.
Кто-то в печальной судьбе скифо-сарматских племён может усмотреть ещё один каприз Фортуны. Но это, конечно же, не так. Причина трагедии указанных племён заключена, в частности, в них самих.

Когда-то Шлегель заметил, что историк — это пророк, который смотрит назад. Видимо, учёный был прав. Но можно на дело посмотреть и с иных позиций. Пророк — это человек, который смотрит вперёд, видит будущее. Заратуштра, Анахарсис и Будда были именно такими пророками. И не столь важно, что Анахарсис не стал создателем особого религиозного учения, не стал великим реформатором. Нет никакого сомнения, что он мог стать основателем нового направления в идеологии своего народа. Другими словами, — он мог бы занять место пророка.

Потому что он смотрел вперёд.
Потому что он видел Будущее.
Но этому не суждено было сбыться.

В чём сила учения пророка Заратуштры?
Ответ на поставленный вопрос мог бы занять много страниц. (В литературе об этом сказано достаточно много). Мы постараемся коротко остановиться на некоторых сторонах учения Заратуштры, представляющие интерес для читателя настоящего небольшого очерка.

Одним из самых важных положений Авесты является Аша Вахишта, которое можно примерно передать так. «Лучший Распорядок или Лучшая Истина». Здесь находим такое высказывание:

«Есть лишь один путь, этот путь Аша все остальное беспутье».

Пусть читатель вдумается в смысл приведенного высказывания, которое зовет к разумному порядку, к выбору лучшего пути. Оно давно стало путеводителем у парсов, помогает им в выборе пути. О месте, которое занимает Истина в учении великого пророка, говорит содержание начальной части «Гимна Ахура-Мазде», (приводится по тексту перевода И. М. Стеблина-Каменского):

«Да возрадуется Ахура-Мазда, и отвратится Ангра Манью «воплощением Истины по воле достойнейшей». Прославлю благомыслием, благословием и благодеянием благомыслие, благословие и благодеяние. Предаюсь всему благомыслию, благословию и благодеянию и отрекаюсь от всякого зломыслия, злословия и злодеяния.
Приношу вам, Бессмертные Святые, молитву и хвалу мыслью и словом, делом и силой «и тела своего жизнь».
Восхвалю Истину: «Истина — лучшее благо. Благо будет, благо тому, чьё Истине лучшей благо». (Три раза).
Исповедую себя почитающим Мазду, заратуштровским противником дэвов, проповедующим учение Ахуры.

Хавани праведному, Истины стража, - молитва и хвала, радость и слава. Саванхи и Висье праведному, Истины страже, — молитва и хвала, радость и слава.
Рапитвине праведному, Истины страже, — молитва и хвала радость и слава. Фрадат-фшаве и Зантуме праведному, Истины страже, — молитва и хвала, радость и слава.
Узайерине праведному, Истины страже, - молитва и хвала, радость и слава. Фрадат-вире и Дахьюме праведному, Истины страже, - молитва и хвала, радость и слава.
Радости Ахура-Мазды светлого, благодатного молитва и хвала, радость и слава.
«Как наилучший Господь» промолвит мне служащий жрец. «Как наилучший глава по Истине» промолвит пусть знающий верующий».

Как видно из приведённого текста, все божества: (Саванхи –божество, покровительствующее скоту; Рапитвина — божество второй части дня (букв. «Полуденный»), к которому обращались днём; Висья – божество рода или селения, Зантума – божество племени; Фрадат-фшава «Растущий скот» - божество, патрон мелкого скота; Узайерина «Вечерний» — божество третьей части дня, т.е. вечера; Фрадат-вира «Растущий мужей» — божество, патрон мужчин; Дах-вюмаг «Относящийся к стране», божество страны и другие) так или иначе стоят на страже Истины. В высшей степени интересно, что все гимны завершаются повторением стереотипной фразы:

Истина — лучшее благо

Правда, эта замечательная формула в каждом гимне имеет особое словесное окружение.
Приди на помощь, Мазда! (три раза)
Силы благолепной, благородной,
Вертрагны богоданного,
Победоносного превосходства,
И Рамана Добропастбищного,
И Вайу превозмогающего,
Высшего средь творений,
Тою своею частью,
Что от Святого Духа,
Тверди самодержавной,
Времени безграничного,
Времени долговечного,
«Истина — лучшее благо.
Благо будет, благо тому,
Чьё Истине лучшей благо».
(«Гимн Ахуре-Мазде»)

Молитву и хвалу, мощь и силу прошу водам добрым, созданным Ахура-Маздой, Ардви воде чистой, праведной.
«Истина — лучшее благо...»
(«Гимн Ардвиу-Суре»).

Молитву и хвалу, мощь и силу прошу Солнцу бессмертному, светлому, быстроконному.
«Истина — лучшее благо...»
(«Гимн Солнцу»)

Молитву и хвалу, мощь и силу прошу Митре, чьи пастбища просторны, и Раману, чьи луга хороши.
«Истина — лучшее благо...»
(«Гимн Митре»).

Молитву и хвалу, мощь и силу прошу Вертрагне,
Созданному Ахурой,
И Победности превосходной.
«Истина - лучшее благо...»
(«Гимн Вэртрагне»).

Молитву и хвалу, мощь и силу прошу Аши благой,
Учению благому,
Хварно и Пользе,
созданной Маздой.
«Истина — лучшее благо...»
(«Гимн Аши»).

Молитву и хвалу, мощь и силу прошу
горе Ушидарна, созданной Маздой,
И всеблагому кавийскому Хварно,
созданному Маздой недосягаемому Хварно,
данному Маздой.
«Истина —» лучшее благо...»

Читатель, видимо, обратил внимание на то, что Заратуштра старается воздать должное всем божествам, награждая их весьма лестными эпитетами. Ясно, что при этом пророк следует традициям своего народа. В этом легко убедиться, если сравним Авесту с древнеиндийскими эпопеями. Хотелось бы ещё раз обратить внимание на то, что в индийской мифологии «восхваление божества заключалось в описании его и перечислении его характерных признаков: эпитетов, атрибутов связей с другими богами, его деяний и в упоминании мифологических сюжетов, связанных с ним» (Елизаренкова).

Авеста проникнута идеями благомыслия; последние служат достижению счастья. Но на пути Истины и Счастья стоят могущественные и коварные силы зла. Пророк Заратуштра верил, что Истина победит. Вот отрывок из «Гимна Хварно» (в переводе И. М. Стеблина-Каменского):

Бессмертными станут Избравшие Истину,
А Ложь пропадет,
Исчезнет туда же,
Откуда пришла
На праведных гибель
Их рода и жизни,
Исчезнет злодейка,
Исчезнет злодей.

В учении Заратуштры Ложь и Подлость разоблачаются беспощадно. Приведем лишь несколько строк из «Гимна Митре»:

Страну разрушит подлость,
Тот, кто не держит слова, —
Он хуже ста мерзавцев
Благочестивых губит.

Борьба между Истиной и Ложью, между Добром и Злом проходит через всё произведение Заратуштры.
Истина и Ложь... Два полюса... Две стороны одной медали... Постоянное подчеркивание их единовременного существования является выдающейся чертой учения Заратуштры. Ни в одном религиозном учении идея единства и ожесточенной борьбы противоположностей не проявляется с такой силой, так ярко и полно, как в зороастризме. И в этом его исключительная жизненность, его актуальность.

Известный немецкий философ и поэт Фридрих Ницше, отвергавший некоторые важные установки зороастризма, считал Заратуштру самым правдивым из всех мыслителей. Он особо подчеркивал, что Заратуштра «первым увидел в борьбе Добра и Зла главный рычаг, управляющий движением вещей». Он был уверен, что в Заратуштре «больше чисто физического мужества, чем во всех мыслителях вместе взятых».
Вряд ли можно оспорить приведенные оценки Ф. Ницше.

Выше отмечалось, что в Авесте, неподвластной действию времени, в поэтической форме проповедуются идеалы её творца и хранителей. Но поиски путей создания совершенного общественного строя, основанного на высоких принципах справедливости, не является чьей-то исключительной прерогативой. Они, эти поиски, ведутся издавна и во всех уголках нашей планеты. Но при этом концепция бытия, предложенная Заратуштрой, не может не привлечь симпатии своей логичностью и оригинальностью, своей философией справедливости и честности. Ведь она считает, что

«Истина – лучшее благо»…

Одна из составных частей Авесты называется Вендидат. Она сохранилась полностью и у нас есть возможность по достоинству оценить её. Она состоит из предписаний, направленных на соблюдение маздеистских требований и, в конечном счёте, к одолению сил зла.

Какие же идеи стали самыми важными? Что проповедуют отцы новой религии?
На поставленные вопросы ответы были даны уже давно. В частности, довольно обстоятельно говорится о сущности учения Заратуштры в упомянутой работе 3. А. Рагозиной, использованной, и в предлагаемом очерке.

Как и в ряде других разделах, есть три начала, которые легли в основу жреческого законодательства. Первое. Из всех занятий самым главным, самым благородным и почётным является земледелие и скотоводство. Именно они украшают мир, являются самыми важными занятиями, помогающими одолеть силы зла — Ангра Манью и его дэвов. Учение сводится к тому, что идёт какая-то борьба между силами добра и зла. Чем больше земли будет возделано под пище-вые растения и отдано под пастбища, тем больше будет урона силам зла, тем больше будет торжествовать Добро. Второе.

Высшее божество создало много добрых существ, среди которых домашний скот, сторожевая собака и бдительный петух. Забота о них представляется священным занятием. Это долг всякого благородного труженика. Не исполнение своего долга осуждается как большой грех. Злой Ангра Манью тоже не дремлет. Он создал массу вредных существ, их надобно истреблять. Вероотступники и, говоря словами наших дней, всякие социально вредные и опасные существа попадают в их число.

Концепция Заратуштры исходит из того, что между этими двумя силами происходит постоянная борьба, компромисс между ними невозможен. Третье. В учении великого пророка воздух, вода, земля и огонь представляются идеально чистыми, святыми творениями и их необходимо всячески оберегать от прикосновения с нечистым.
Заратуштра проповедует праведность труда призывает преклоняться перед человеком, создающим блага. На вопрос Заратуштры Ахура-Мазда отвечает:

«Тому, кто не ленится возделывать (обрабатывать) землю левой рукой и правой, правой рукой и левой, тому она воздаст великим обилием... Ему так говорит Земля: «О ты, человек, который возделывает (обрабатывает) меня левой рукой и правой, правой рукой и левой! Здесь я буду рожать вечно и без устали, производя всякого рода корм, производя хлеб в изобилии».

Чрезвычайно важным представляется одно из наставлений, которое гласит:

Тот, кто сеет хлеб, сеет праведность. Праведный труд обращает в бегство силы зла, дэвов.

Что же ожидает того ленивца, который не следует истинному учению, который не возделывает (не обрабатывает) землю левой рукой и правой, правой рукой и левой?
Поставленный вопрос во все времена интересовал мыслителей. Понятно, что Заратуштра не мог пройти мимо столь актуального вопроса и ему отвечает великий Ахура-Мазда вполне определенно:

«Тому же, о Спитама Заратуштра, кто не возделывает (не обрабатывает) землю левой рукой и правой, правой рукой и левой, Земля говорит так: «О ты, который не возделывает (не обрабатывает) меня... вечно ты будешь стоять у чужих дверей, между теми, которые просят хлеба, вечно будешь ты ждать, чтобы тебе вынесли отбросы те, у кого обилие богатства...»

Учение великого учителя Заратуштры сильно тем, что оно предусматривает устранение всяких препятствий на пути счастья человека, который неустанно трудится. Но провозглашение обязаннос-ти трудиться не решает вопрос до конца. Для того чтобы трудиться, нужно, говоря проще, иметь физическую силу. Вендидад как раз настойчиво советует человеку заботу о теле труженика. Ведь тело — первый помощник человека.
Если другие религии проповедуют идеи воздержания, аскетизма, умерщвления плоти и т.п., учение Заратуштры, наоборот, настойчиво учит совершенно противоположному.
По мнению Заратуштры, пренебрежение, отсутствие заботы о своем теле приводит к его ослаблению и... придает силу Врагу. Приведем отрывок из наставлений великого Учителя, адресованный последователям его учения:

Пусть священник внушает народу это святое слово: не евши, никто не имеет сил совершить святые дела, трудиться по своему хозяйству... Едою всякая вещественная тварь жива, без еды она умирает...

В учении Заратуштры содержится и призыв к людям, чтобы они непременно производили потомство. Вот что сказал пророку Заратуштре великий Ахура-Мазда:

Поистине говорю тебе, о Спитама Заратуштра! Человек, имеющий жену много выше того, кто не рожает сыновей, тот у кого свой дом, много выше того, у кого его нет; имеющий детей много выше бездетного, имеющий богатства много выше того, у кого нет ничего. Из двух человек, тот, который сыто наедается, полон доброго духа гораздо более того, который не доедает. Только такой человек способен давать отпор нападениям беса Смерти, бороться против беса Зимы в самой легкой одежде, сопротивляться злому тирану.

Уже обращали внимание на одно место из сочинения Геродота, где говорится о том, что цари Древней Персии выдавали премии тем, у кого было больше детей. Позже данный обычай был «усилен» священниками: они стали внушать людям, что тот, кто не имеет детей, не будет пропущен через мост, ведущий в рай.
А теперь пусть читатель подумает сколько последователей великого пророка обрели семейное счастье, сколько из них стало зажиточными, следуя учению Заратуштры.

Ни в одном другом религиозном учении нет такой трогательной заботы о «наших младших братьях», как в учении Заратуштры. В Авесте проходит красной нитью идея о неразрывной связи человека с животным. Чтобы успешно работать левой рукой и правой, правой рукой и левой необходимо заботиться о скоте, беречь его, особенно от злых людей, которые истребляют их. Заратуштра, видимо, был убежден в греховности дурного обращения с животными. В его беседах с Ахура-Маздой этой теме уделено особое внимание.
В «Молении о поддержке скотоводства» Геуш-Урван говорит (в переводе И. С. Брагинского):

«Кто создал меня и для чего?
Эшма злой гнетёт меня,
Угоняют воры и грабители,
Кроме вас защиты нет,
Селянин пусть пестует меня!»

Геуш-Урван требует достойного покровителя, который сумеет защитить скот.
Далее происходит любопытный разговор между Творцом й Артой:

И спросил Творец быка
Арту: «Кто же защитит быка?
Дай хозяина ему, скотовода с добрым пастбищем,
Мужем осчастливь таким,
Что злодейство Эшмы отвратил!»
Отвечала Арта: «Нет
Господина, чтоб пасти быка.
Я не знаю никого
Кто б за ним ходил как следует.
Нет достойного нигде, чтобы люди шли на зов его».
Мазда знает обо всем:
О свершившихся намереньях
Равно — дэвов и людей,
О делах, что лишь задуманы,
Проницателен лишь он, —
Пусть Ахуры воля сбудется!
Простирая руки ввысь,
О Ахура, умоляю я —
И коровы стельной Дух
Мазду просим о двояком мы:
«Чистый скот — чтоб не погиб,
Скотовод чтоб Друджу не служил»
Мазда так сказал тогда,
Он, Ахура, что мудрее всех:
«На земле и в небесах
Мужа нет, что Арте по душе.
Но ведь скот Я сотворил
Ради человека, пастуха.
Я, Ахура, Арты друг,
Также Слово — Мантру сотворил,
Чтобы скот тучнел и корм Приумножился.
А Мантру ту, Вохумана,
Лишь в уста истинного друга стад вложил!»

На замечание Геуш-Урвана о том, что кроме Вас — защиты нет», дается следующий ответ:

«На земле есть лишь один,
Кто Мои заветы свято чтит;
Заратуштра, — верен Мазде,
Как и Арте, он,
Он всегда прославит нас,
Если Словом одарю его».

Но дело в том, что земной человек в представлении Геуш-Урвана не мог служить надежной охраной скота.

Воскликнула душа быка:
«Разве слабосильный нужен мне
Человек, чье слово – пыль?
Всемогущего желаю я!
Пусть грядет он наконец
И десницей скот оборонит!»

Геуш-Урвана мечтает о сильном, всемогущем покровителе, который, «скот оборонит», полагая, кто слово человека — пыль. Он ещё не ведает, что порой

«Слово бывает сильнее меча» ...

Не совсем ясно значение авестийского термина gaus urvan, который обычно переводится как «Душа быка» (эта «традиция» сохранена и в приведенном переводе, осуществлённом профессором И. С. Брагинским; я пользуюсь термином Геуш-Урван). Индийский учёный-профессор Субхадра Кумар Сен ещё раз сравнивает указанный термин с соответствующим санскритским и приходит к вывод, что в первой части термина не «Бык», а «Корова», что значение второго компонента следует интерпретировать иначе.
Фридрих Ницше в своей книге «Так говорил Заратустра», имевшей фантастический успех (за короткое время выдержал 40 изданий) живописно передал заботу Заратуштры о коровах, к которым пришёл некий человек, добровольный нищий:

Когда же Заратустра подошёл совсем близко к ним, услыхал он отчетливо человеческий голос из среды коров, и видно было, что все они повернули свои головы к говорившему.
Тогда Заратустра стремительно бросился на возвышение и разогнал коров, ибо он боялся, чтобы здесь не случилось с кем-нибудь несчастья, которому едва ли помогло бы сострадание коров. Но в этом он ошибся, ибо перед ним сидел человек на земле и, казалось, убеждал животных, чтобы они не боялись его, - миролюбивый человек и нагорный проповедник, из глаз которого проповедовала сама доброта. «Чего ищешь ты здесь?» — воскликнул Заратустра с удивлением.

— Чего я здесь ищу? — отвечав он. — Того же самого, чего ищешь ты, нарушитель мира! Ищу счастья на земле.
Ему хотел я научиться у этих коров. Ибо, знаешь ли, половину утра говорил я с ними, и они только что собирались отвечать мне. Зачем помешал ты им!
Если мы не вернемся назад и не будем, как коровы, мы не войдем в царство небесное. Ибо одному должны мы научиться у них: «пережёвыванию».

Здесь философ как бы соединяет в единый мир всё живое, не делая существенной разницы между коровами и человеком. Причём, сама разница не всегда в пользу человека. Последний должен кое-чему поучиться у коров.
Забота о скоте совершенно неотделима от судьбы человека; о нём постоянно думает сам верховный бог Ахура-Мазда. Вот что говорится об этом в Авесте (отрывок даётся в переводе профессора Г. С. Ахвледиани):

Boxy-Мана почитает Армати,
Армати дарует нам благоденствие,
Силу и богатство,
Мазда выращивает траву скоту
При содействии Аши,
Чтоб он жил и процветал.

Но процветание немыслимо, если скот будет подвергаться истреблению. Недаром в «Символе веры зороастризма» мы находим слова, имеющие непреходящее значение (приводятся в переводе В И. Абаева):

«Я выбираю для себя святую, добрую Армаити; пусть она будет моею. Отрекаюсь от хищения и захвата скота, от причинения ущерба и разорения маздаяснийским селениям.
Я обеспечиваю свободное движение и свободную жизнь тем хозяевам, которые содержат на этой земле скот. С поклоном Арте и приношениями я даю обет: отныне я не буду ради своего тела и жизни причинять ущерба и разорение маздаяснийским селениям» ...

Сказанное свидетельствует о том, что пророк решительно выступил защитником скота. Он был не только против похищения скота, не только против «причинения ущерба и разорения маздаяснийским селениям». Одновременно с этим он выступал против ритуалов, требовавших жертвоприношений. Вот почему Геуш-Урван занимает столь важное место в его учении.
В учении Заратуштры особое место занимает другое священное животное — собака. В Вендидаде ей посвящены трогательные строки. Она представляется самым бескорыстным другом человека, поскольку сторожит его добро, от которого ей ничего не достается. Интересно, что во многих местах Авесты человек и собака упоминаются рядом, причем человек не обязательно следует первым. Здесь есть прямые указания о том, как следует обходиться с собакой в той или иной ситуации, как беречь и ценить. Знаменательно, что это делается по прямому указанию Axypa Мазды.
Человек, по наставлению Заратуштры, обязан кормить своего верного друга молоком и жирным мясом, ухаживать за ним. Любое неуважение к собаке осуждается; наказания заслуживает всякий, кто не воздает ей должное, кто кормит её горячей пищей или даёт слишком твердые кости.

В наставлениях пророка есть прямые указания о том, как следует ухаживать за собакой во время болезни. Здесь говорится, например, что её необходимо лечить так же, как человека. А за ощенившейся собакой нужно ухаживать точно так же, как за роженицей. Если же щенок умрёт из-за непринятия должных мер, то виновный в этом подлежит наказанию, как за преднамеренное убийство. Молодых собак следует содержать шесть месяцев, детей — семь лет.
Ахура-Мазда обращается к Заратуштре со словами, полными всяческого уважения к верному другу:

«Собаку, о Спитама Заратуштра, я, Ахура-Мазда, сотворил само-обутою, само-одетою, бдительной, чуткой и острозубой, рождённую принимать пищу от человека и сторожить его добро. Я сотворил собаку сильной телом против лиходея, сторожем нашего имущества, когда она в здравом уме. И кого голос её разбудит, у того ни вор, ни волк не похитит ничего из дома без его ведома» ...

В Авесте есть одно интересное положение, которое наталкивает на размышления: оказывается, великий пророк полагал, что собака уже в возрасте четырех месяцев становится рядом с человеком в его непримиримой борьбе со Злом, ибо в указанном возрасте она способна отогнать беса своим взглядом.
Хотелось бы отметить, что у многих народов собака считается лучшим другом человека. Но нет, пожалуй, в мире такого учения, в котором бы собака заняла столь почётное место, какое она занимает в учении великого пророка, Заратуштры.

В данной работе нет возможности останавливаться на оценках других «наших младших братьев» более подробно. И всё же нельзя не сказать хотя бы коротко об отношении пророка к Пародаршу — Петуху, поскольку его роль в борьбе против беса лени исключительно велика.
Но начнем с небольшого лирического отступления.
Мы с детства знаем простую песенку «Петушок»:

Петушок, петушок!
Золотой гребешок,
Масляна головушка,
Шелкова бородушка!
Что ты рано встаёшь,
Что ты громко поёшь,
Ване спать не даёшь?

Как многозначительны, как лиричны приведенные семь строк! Мы, уже взрослые, и сегодня вспоминаем слова этой песенки каждый раз, когда петух «громко поёт» и «спать не даёт».
В Авесте Петух заслуживает хвалу за то, что он является живым будильником. (Пародарш означает «тот, кто видит первым»).

Пародарш-Петух является самым бдительным с т р а ж е м людей; это он воплощение Добра, разрушает коварные планы долгорукого беса лени. Последний старается усыпить всё живое, лишить его активности. Если же человек проснется, то бес лени идет на явный обман и упрашивает проснувшегося спать, так как будто бы ему еще не время вставать. И если человек снова заснет, то это будет победа беса лени. Пародарш-Петух громко (чтобы всем было слышно) возвещает о начале дня и тем самым он разрушает коварные планы беса лени, освобождает людей от его власти, призывает к бодрости, активной работе. Тогда спящие просыпаются и говорят друг другу:
«Вставай! Петух зовет!»

После этого уже никто не спит. Так Добро побеждает Зло. Люди же должны соревноваться между собой (в борьбе со Злом), победителя ждёт вознаграждение: кто из двух раньше поднимется на зов Петуха, тот первым войдет в рай.
Петух, как видим, является ярким врагом демона лени, медлительности и сонливости, и поэтому, замечает профессор М. Шварц, получение петуха и курицы в подарок равнозначно получению дома в дар, а достойное кормление этой птицы дает право на место в раю.

Вот почему Петух должен быть окружен заботой человека.
Полагаю, что приведённые слова в комментариях не нуждаются. Замечу лишь, что в борьбе с ленью Заратуштра сделал очень и очень много.

Читатель не мог не заметить, что забота Заратуштры о животных тесно переплетается с его другими морально-этическими установками. И не только. Профессор Г. Райхельдт заметил, что реформация, связанная с именем Заратуштры, является не только религиозной, но также и эко-номической доктриной, которая имеет определенную цель — приучить номадов Восточного Ирана к оседлой жизни, занятию земледелием и скотоводством. «Бык был самым важным богатством этих племён, писал Г. Райхельдт, — поэтому надлежащий уход за ним является целью учения Заратуштры».

Теперь мы видим, что пророк проявлял великую заботу и о других наших «младших братьях» о собаке, петухе и т.д.

Как уже отмечалось, в Авесте красной нитью проходит идея непримиримой борьбы между Добром и Злом. Они изначальны, но в конце концов в этой борьбе Зло будет побеждено и на свете восторжествует Добро. По мнению всех исследователей, этот дуализм учения Заратуштры имеет глубокие корни и связан с мифами древних ариев, которые верили в Царство небесное и Ад, с их представлениями о конечной судьбе человека. Одним из ярчайших носителей Добра и Света является образ Митры (иногда это имя передается как Мифра), имеющий весьма солидный возраст.

Выше говорилось о том, что древнеиндийский Митра (Варуна) и Митра в Авесте совершенно неотделимы. В арийское время само имя было, видимо, Митра-Варуна, которое у иранцев раздвоилось сравнительно поздно. Возможно, это свя-зано с тем, что Митра стал ассоциироваться с Солнцем.

Культ Митры получил широкое распространение не только на Востоке, но и в Малой Азии, Греции, Риме и т.д. Имя божества не упоминается в древнейшей части «Авесты», в Гатах, а также в древних персидских надписях до Артаксеркса II, поэтому он, по мнению ряда исследователей, ещё не признавался богом в учении самого Заратуштры и вошёл в Авесту в более поздних её частях.

Нет никакого сомнения, что Митра — божество индоиранского, арийского возраста. Митра первоначально был, вероятно, богом договора, следившим за верностью заключённых между отдельными племенами соглашений, например, относительно пастбищ и водоёмов, и лишь позднее стал почитаться, и как бог-воин, сражающийся на стороне праведного, верного договору, и безжалостно уничтожающий вероломных нарушителей соглашений и лгунов, а так же как бог-судья над всеми людьми (в том числе над душами умерших), и как солнечное божество, «сопровождающее Солнце в его небесном полете».

Несколько слов о термине «митра».
Повторю хрестоматийное положение, связывающее mitга с понятием «contract», «договор». В таком случае mithra drug «тот, кто лжёт Митре», «тот, кто нарушает договор» («one who lies to Mithra, one who breaks the contract»).

Говоря о семантике, Митра, следует упомянуть высказанное мнение о связи ассирийского metru «дождь» с этим словом. То, что в Авесте Митра является божеством, покровительствующим договору и верности договора, в индийских ведах — патроном Дружбы, а в ассирийском metru — «дождь» не может быть препятствием для их сопоставления: дождь оказывается связующим звеном между Небом и Землей (Д. Маккензи).

Эволюция образа Митры хорошо показана выдающимся французским учёным Жоржем Дюмезилем в работе «Верховные боги индоевропейцев». Митра в иранской традиции постепенно превратился в носителя идеи света и солнца, в то время как Варуна стал воплощением ночи, тёмной, оккультной силы. В интерпретации образа Митры автор опирается и на толкование имени божества, предложенного А. Мейе.

Скифы Восточной Европы оторвались от остального массива своих соплеменников примерно в начале первого тысячелетия до н.э., а поэтому с учением Заратуштры они не были знакомы. Тем больший интерес представляют религиозные воззрения именно европейских скифов и их непосредственный потомков – алан//осетин, в верованиях которых культ Солнца занимает едва ли не главное место. Они по сей день чтут божество Эртхурон «Солнечного Огня».
В его честь обычно выпекается огромный пирог, называемый аертхурон. С последним связан особый ритуал.

Культ Солнца у скифов является наследием арийского и даже индоевропейского времени. У многих родственных народов солнечные мотивы были со временем ослаблены, подверглись значительным изменениям, скифы же сохранили их в «чистом виде», о чём можно судить по работам древних писателей, археологическим материалам и т.д. Графическое изображение бегущего солнца, дошедший из глубин веков знак свастики, орнамент в виде концентрических кругов, изображение солнца на культовых объектах и предметах быта являются характерными для скифского искусства и свидетельствуют о том, что «поклонение главному светилу пронизывало все стороны жизни скифов» (Л. А. Чибиров).

Понятно, что Заратуштра учитывал традиции прошлого и использовал образ Митры, но при этом не мог не модернизировать его.
Образ иранского божества относится к разряду «сильных» устнопоэтических элементов, которые при культурных контактах между народами легко усваиваются другими. Вот почему его распространение за пределами иранского мира представляется вполне закономерным явлением. Напомним, что в Греции и Риме было немало поклонников Митры. Греки включили его даже в свой Пантеон, а в Риме в 307 году нашей эры торжественно объявили Sol invictus, т.е. «Солнце непобедимое». Днём рождения Митры считалось 25 декабря.
Но ведь 25 декабря является днем рождения другого великого Спасителя — Иисуса Христа. Не случайное ли это совпадение?

Оказывается, нет. Всё объясняется довольно просто. В известном «Словаре античности» отмечается, что в борьбе с митраизмом, включавшим в себя такие элементы, как «легенды о народившемся боге, причащение и веру в вознесение Митры на небо, христианская церковь объявила день рождения этого божества (т.е. Митры. Т. Г.) днём рождения Христова».
Факт весьма примечательный и его следует объяснить тем, что Митра пользовался в Риме очень высоким авторитетом, имел многочисленных и влиятельных поклонников.
Что же касается пантеона Авесты, то здесь Митре принадлежит одно из самых почётных мест. Вот какими стихами говорит о нём великий Ахура- Мазда (здесь и дальше стихи даются в переводе Й. М. Стеблина-Каменского):

«Я почитаю Митру, -
Сказал Ахура-Мазда, -
Чью колесницу водит
Прекраснейшая в мире,
Сверкающая Солнцем.
Почту я колесницу,
Что создал Дух Святой,
Расписанную звездами
И созданную духом.
И помолюсь могучему,
Всеведущему Митре,
Чьих мириад лучей,
Которому не лгут».

«Гимн Митре» является, вне всякого сомнения, одним из наиважнейших частей Авесты. (Языку и содержанию гимна превосходное исследование посвятил известный иранист профессор Илья Гершевич). Это и понятно, ибо Митра имеет самый престижный статус. Пророк счёл необходимым передать то, что говорил ему верховный бог:

Ахура-Мазда молвил
Спитаме Заратуштре:
«Таким я создал Митру,
Чьи пастбища просторны,
Что так же он достоин
Молитв и восхвалений,
Как я, Ахура-Мазда» ...

Так что популярность Митры в иранском мире и за его пределами, о которой было сказано выше, вполне понятна.
В том же «Гимне Митре» пророк Заратуштра говорит о благодеяниях Митры. Приведём лишь короткий отрывок из этого гимна:

Молюсь я ради счастья
Ему молитвой громкой,
Почту я жертвой Митру,
Чьи пастбища просторны.
Мы почитаем Митру,
Чьи пастбища просторны,
Дарящего блаженство,
Покой арийским странам.

К Митре — носителю Света — обращается пророк Заратуштра с вполне земными просьбами, т.е. так, как обращаются к сильным и справедливым правителям:

Внемли молитве нашей,
Доволен будь, о Митра,
К молитве снизойди,
Приблизься к возлияньям,
Что в жертву мы приносим,
Прими их для вкушанья,
Возьми их в Дом Хвалы.
Такую дай удачу
Ты нам, о мощный Митра,
Которую мы просим
По вере данных слов:
Дай силу и победу,
Благую жизнь, правдивость,
Благую славу, честность,
Ученость, святость, знанье
Божественнопобедные,
И превосходство в Истине,
Произнесенье верное
Священных изречений,
Чтоб мы сумели добрые,
Благие, благодушные,
С надеждою и радостно
Всех победить противников...

Как защитник праведных и борец за справедливость, Митра не терпит лжи. Он воспринимает ложь как личное оскорбление и жестоко наказывает провинившегося и его владения. Приведём небольшой пассаж из Авесты (в переводе И. С. Брагинского):

Если солжёт ему
Глава ли дома,
Или глава общины,
Или глава области,
Или глава страны,
То Митра воспрянет,
Гневный и оскорблённый,
Разрушит он и дом,
И общину, и область, и страну...

Ничто не спасёт солгавшего от гнева Митры. Внимательное чтение «Гимна Митре» убеждает нас в справедливости высказанного ранее предположения, что в образе Митры — символе Солнца, Света -— безвестные барды воспели какого-то реального исторического правителя, прославившегося своей справедливостью, строго следившего за соблюдением законности и порядка в стране.

Каждая религия по-своему решает вопрос о конечной судьбе смертного. Что следует за земной жизнью? Неужто человек появляется на свет лишь для того, чтобы за короткое время пройти свой жизненный путь и затем исчезнуть бесследно? На эти и многие другие подобные вопросы человек давно ищет ответы. И, скажем прямо, на-ходит эти ответы. Создание цельной концепции вечности, бессмертия души является следствием многовековых исканий и великим достижением человеческого разума. Вера в то, что человеку после смерти воздается должное — в виде вознаграждения или наказания является общей чертой мировых религий. «Этой веры нет ничего древнее в иранской душе», — вполне резонно писала 3. А. Рагозина.

Создатели Авесты полагали, что у каждого смертного вокруг шеи петля. Если человек в дни своего земного существования вёл праведный образ жизни, то по окончанию земного пути эта петля с него спадает; если же человек вёл неправедную жизнь, то его тащат в ад его же петлей. Иранцы верили, что добрые и злые духи поджидают умершего на знаменитом мосту Чинват. Фактически же судьба смертного уже предрешена образом его жизни на земле. Мост Чинват является своего рода контрольно-пропускным пунктом у развилки дорог.

Этот мост стерегут мифические собаки, защищающие и провожающие праведную душу в Мир Отцов особым путём. «Мифологический путь, ведущий в Мир Отцов, тот, которым после смерти идут люди, исповедовавшие традиционную религию ариев, называется «Путь Арьямана» (Ж. Дюмезиль). Замечу, что термину Путь Арьямана отвечает, несмотря на некоторое несоответствие в семантике, осетинский термин «Ироноаендаг», т.е. «иронский» (осетинский//аланский путь), обозначающий ритуал оплакивания покойника, составляющий часть обряда маердаегъдау, т.е. ритуала в честь усопшего (В. ф. Миллер). Учение Заратуштры строго-настрого запрещает оплакивать умершего. Тем самым пророк решительно выступил против ритуала оплакивания покойника и против погребальных обрядов, которые были приняты у его сородичей и которые отличались крайностями.

Каждая деталь процедуры явления смертного в Мир Отцов у иранцев основательно продумана, «каждая черта до тонкости выработанного видения дышит реализмом» (3. А. Рагозина).
Древнее учение предписывает родным усопшего проводить у тела три ночи, так как только после третьей ночи, на рассвете, душа умершего отправляется в царство Йимы, первого царя на земле и первого человека, который умер и стал царем Загробного Мира. Умершему предстоит тяжёлое путешествие. В его честь приносят жертву. Ему посвящают мясо и одеяние, чтобы он мог осилить тяжелый путь. Он попадает в Мир Отцов через мост Чинват в сопровождении прелестной девы.

Считалось, что умерший участвует в семейных трапезах в течение 30 дней. После этого приносится вторая жертва. Затем раз в 30 дней его поминают. Через год приносится третья и последняя жертва. Родные будут поминать его ещё ежегодно в течение тридцати лет.

А теперь вернемся к мотиву трёх ночей. В одном нартовском сказании говорится, что мать эпических богатырей красавица Дзерасса на смертном одре просила своих трёх сыновей охранять ее склеп в течение трех ночей, так как она боялась посягательства на её честь. Две ночи прошли без каких-либо приключений, так как её склеп охраняли бдительные сыновья Урузмаг и Сослан (разные варианты сказания дают разные сведения о её сыновьях). Но вот настала очередь беззаботного Хамица.

Небожитель, рьяно искавший случая для реализации своей давней угрозы, легко ввёл в заблуждение Хамица; в виде света он проник в усыпальницу Дзерассы, оживил её и провел с ней ночь. В результате этого посещения Дзерасса, уже мёртвая, произвела потомство.

Как видим, и аланский эпос и древний пророк Заратуштра (а также его последователи) следуют одному и тому же древнему ритуалу, который предписывает охранять тело умершего в течение трёх ночей.
Каждому смертному предстоит пойти путем Арьямана в Мир Отцов. Это закон жизни, и бог смерти Вайу внимательно следит за его исполнением. Об этом свидетельствует текст Авесты (привожу цитату в переводе В. Р. Абаева):

Можно пройти путём,
который стережёт текущая (река) Дану;
один только (путь) непроходим — безжалостного Вайу.
Можно пройти путём,
который стережёт дракон толщиной с быка,
нападающий на коней, нападающий на мужей;
один только (путь) непроходим — безжалостного Вайу.
Можно пройти путём,
который стережет медведь тёмно-бурый;
один только (путь) непроходим — безжалостного Вайу.
Можно пройти путём, который стережет человек-разбойник;
один только (путь) непроходим — безжалостного Вайу.
Можно пройти путем, на котором колесное войско;
один только (путь) непроходим — безжалостного Вайу.

Как видно из приведённого отрывка, человек в состоянии преодолеть любую опасность, «один лишь (путь) непроходим — безжалостного Вайу», божества смерти. Имя божества встречается и в индийской мифологии, но там его носитель выполняет другие функции. Небезынтересно, что оно сохранилось и в скифо-аланской (осетинской) мифологии, в образе Вайуга.

Выше говорилось, что иранское Вайу и его индийский собрат выполняют разные функции. Скифо-аланское Вайуг наследует, естественно черты иранского Вайу. В произведении великого осетинского поэта Коста Хетагурова «На кладбище» приводится текст древнего ритуала баехвхлди-сын, т.е. посвящение коня покойнику, «широко распространённое у осетин Центрального Кавказа до настоящего времени» (Г. Виденгрен). Здесь говорится о том, что по пути в Царство мёртвых перед покойником возникает препятствие: ему не будут открывать ворота, говоря: «Солнце зашло»...
И далее покойнику дается такой совет (отрывок приводится в подстрочном переводе):

Помолись богу:
«О Бог Богов! Мой создатель Бог!
Сделай так, чтобы прошло, солнце
блеклое по горам!»
Тотчас выглянет горное,
Блеклое солнце,
Железные врата
Царства Мертвых
Тебе один Вайуг откроет.
Ни дурного, ни доброго ему не говори.

Да, действительно, невозможно уйти от Вайуга, стоит лишь оказаться в его власти. Он охраняет своих подопечных очень строго. Проблема связи осетинского Вайуга с Вайу была предметом обсуждения и, кажется, их этимологическая иден-тичность не вызывает споров, хотя есть разные подходы (И. Гершевич, Ж. Дюмезиль, В. Абаев и др.).

В украинской демонологии известно божество Вий, описанное Н. Гоголем в одноименной повести. «Украинский сказочный персонаж Вий является по существу демоном смерти», — писал В. И. Абаев. Действительно, Вий является зловещей фигурой. У этого Вия «веки на глазах идут до самой земли» (Н. В. Гоголь), а встреча с ним всегда заканчивается роковым исходом. Другим славянским народам Вий неизвестен, поэтому наращивается связь Вийа с Вайугом. (Г. М. Бонгард- Левин и Э. А. Грантовский приводят новые аргументы, подтверждающие идентичность образов осетинского Вайуга и украинского Вия).

Одним из интереснейших созданий древнего воображения следует считать образ фраваши — олицетворение души. Первоначально фраваши были связаны с представлениями о душах Предков — Питри (соответствует древнеиндийским Питары — «Отцы», «Предки»). Позже фраваши расширяет свое значение и становится олицетворе-нием вечного духа, они были до рождения смертных и останутся после их ухода в Мир Отцов. О важности данного понятия свидетельствует и то, что сам Ахура-Мазда расставляет их повсюду, дабы они могли влиять на земные порядки, поддерживать живущих в борьбе с силами зла.

В честь Питри в определённое время устраиваются торжественные поминки, на которых присутствуют наиболее почитаемые представители семьи и рода, а также... души Питри. Обязательными блюдами на поминках являются молоко, мёд и блины; произносятся хвалебные речи, перечисляются добродетели и славные дела Предков. Участники таких ритуальных встреч обычно обращаются к Предкам со своими земными просьбами. Аланы — осетины сохранили древний порядок, в честь умерших они готовят мисын «пахтанье», мыддон «медовый напиток», дзайматае «тонкие блины».

Бессмертному духу в Авесте посвящается «Фравартин-яшт» — гимн в честь ушедших в Мир Отцов, но продолжающих плодотворно влиять на своих потомков, помогающих им в борьбе со злом. Это, в то же время, гимн в честь тех, кто ещё не родился, но уже участвует в делах живущих.

Предложенные вниманию читателя экскурсы в аланский (осетинский) фольклор свидетельствует о том, что при создании своей концепции Заратуштра использовал наследие более ранних эпох. Поскольку, говоря словами В. И. Абаева, «скифы остались в основном чужды зороастризму», постольку общие места в учении великого пророка и в фольклоре современных алан//осетин могут быть квалифицированы как наследие дозороастрийской культуры, частью восходящего ко времени иранского единства, частью — к арийской эпохе.

О последователях Заратуштры исписаны горы бумаги и нет, видимо, надобности повторять известные истины. Справедливости ради замечу, что в литературе о парсах мы обнаруживаем немало поверхностных суждений, некорректных оценок. Я лишь скажу несколько кратких замечаний о влиянии учения Заратуштры на его последователей.

В первом же предложении работы 3. А. Рагозиной читаем: «Из числа так называемых языческих религий, всё ещё исповедуемых большей половиной человеческого рода, нет ни одной, заслужившей в такой мере внимания и уважения, как религия парсов, которых принято называть, хотя и ошибочно, «огнепоклонниками». Приведённые слова были написаны в начале нашего просвещённого XX века. Здесь всё верно, кроме одного: вряд ли можно считать термин «огнепоклонники» ошибочным.

Он оказался вполне жизненным, им пользуются многие учёные для обозначения последователей Заратуштры. Термин связан с ролью, которую играет огонь в быту и духовной жизни парсов. Значит, название «огнепоклонники» не является случайным или ошибочным.

Однако же всё подвластно действию времени. И религии, как известно, имеют свою судьбу. Совершенно очевидно, что за более чем два с половиной тысячелетия своего существования учение Заратуштры не могло сохраниться в первозданном виде. С изменениями в жизненном укладе, в идеологии носителей веры изменялись, пересматривались некоторые её положения.

Реформаторы религии обычно стремятся «модернизировать» отдельные положения веры, мешающие прогрессу верующих. Консервативные силы в этих условиях выступают как её преданные защитники, как ортодоксы. Между реформаторами и ортодоксами идёт постоянная борьба. История зороастризма в этом смысле не составляет исключения. Например, по поводу поклонения Агни — божеству Огня — профессор Э. Б. Тайлор заметил: «... развитие зороастризма привело к результатам весьма обычным в истории религии: прежний, имеющий непосредственное значение обряд выродился в символ и сохраняется в новой теологии в весьма изменённом значении».

Сказанное относится не только к изменению ритуала поклонения Агни «Огню», но ко всему тому, что становится тормозом, препятствием на пути прогресса парсов. Мэри Бойс акцентирует внимание на том, что «священнослужители-парсы в из-менившейся ситуации оказались отсталыми, невежественными и бедными» лишь из-за из консерватизма, верности образу жизни своих предков, в то время как миряне «пользуясь благами прогресса, стремились к знаниям и материальному благополучию».
Сегодняшняя община парсов во многом отличается от общин своих давних единоверцев, хотя борцов за «чистоту веры» было немало.

Но основные этические принципы считались неприкосновенными. И это весьма благотворно сказывается на образе жизни парсов. М. Бойс заметила, что выдающиеся парсы конца XIX века описываются людьми примерно одинакового склада и даёт им самые лестные характеристики. «Парсы, — пишет она, — добрые, великодушные и в основном сдержанные, ведущие простой образ жизни, собранные и суровые в воспитании своих горячо любимых детей, неутомимо деятельные, оптимистичные и полные страстного желания служить своим близким, способствовать добрым делам и искоренять зло и пороки, будь то невежество, бедность, болезнь или социальная несправедливость».

Самих парсов сравнительно мало, примерно 140 тысяч. Они в основном живут в Бомбее. Но необходимо подчеркнуть, что учение Заратуштры регламентирует, оказывает влияние не только на образ жизни общины парсов. Некоторые требования веры существенным образом повлияли на формирование других религиозных учений. Я уже не говорю о том, что живущие рядом, с пар-сами не могут не испытывать влияние своих соседей, постоянно стремящихся к добру и справедливости, неустанно ведущих борьбу со злом. Позволю себе повторить одно место из Авесты:
«Вначале была пара близнецов, два духа, каждый с особым родом деятельности. Это — добро и зло в мыслях, словах и делах. Выбери одного из этих двух. Будь добрым, не злым».

Особый интерес представляют покаянные формулы парсов, никогда не забывающих вечную борьбу добра и зла. Здесь есть, в частности, такие слова:
«Я каюсь во всех грехах, созданных злым Ангра Манью среди созданий Ахура-Мазды назло ему. Того, что было волей Ахура-Мазды, создателя, и что я должен был думать, я не думал; того, что должен был говорить, я не говорил; того, что я должен был делать, я не делал. В этих грехах раскаиваюсь я в мыслях, словах и делах, телесных и духовных, земных и небесных, в трёх словах: прости, о бог, я каюсь в своём грехе. В том, что было волей Ангра Манью, и чего я не должен был думать, но думал, чего не должен был говорить, но говорил, чего не должен был делать, но делал, — в этих грехах раскаиваюсь я мыслями, словами и делами, телесными и духовными, земными и небесными, в трёх словах: прости, бог, каюсь» ... «Да будет сокрушен Ангра Манью, да возвеличится Ахура-Мазда».

Ещё раз напомним ранее высказанную мысль. Вряд ли мы найдем другую религию, которая бы с подобным постоянством напоминала мирянам необходимость соблюдения требований высокой нравственности, анализа своих мыслей и поступков, осуждения своих слабостей и ошибок.
Возникает вопрос: «Как смотрятся парсы в современном сложном мире, работает ли учение Заратуштры на благо или во вред мирянам?»
На поставленный вопрос нужно дать вполне однозначный ответ: учение Заратуштры в реформированном виде влияет на его последователей благотворно, поскольку оно проповедует идеи справедливости, зовёт к честности и порядку на земле. Зороастризм, по единодушному мнению исследователей, является одной из самых благородных и гуманных религий.

Небезынтересно, что в своё время правители индийских княжеств соперничали друг с другом... из-за бежавших от преследований парсов: каждый из них изъявил готовность поселить этот трудолюбивый и честный народ в своём княжестве. И, нужно заметить, выиграли те, кому удалось принять к себе беженцев.
Говорят, что об уровне общественного сознания коллектива следует судить по положению в нём женщины. И это вполне справедливо.
На фоне широкого распространения в Индии системы затворничества (система пурда), предполагающая глухую изоляцию женщины, исключение её из активной общественной жизни, немалый интерес представляет положение женщины у парсов.

Автор известной книги «Мать Индия» Кэтрин Майо писала, что в Бомбее — крупнейшем центре парсов — система пурда значительно слабее. Она объясняет данное явление, в значительной мере, влиянием парсов. Женщина у персов имеет очень высокий общественный статус, что оказывает благотворное влияние и на положение их иноэтнических подруг.

Согласно статистике за 1921 год, по сведениям той же К. Майо, 93 процента всех парсов Индии проживало в городе Бомбее. Из каждой тысячи парсов-мужчин 800 были грамотными, в то время как из такого же количества индусов гра-мотными были 115. Ещё разительнее данные о числе образованных женщин. Из каждой тысячи парсиянок грамотными были 672, а из такого же количества женщин-индусок— только 14.
Замечу, что через полстолетия в Индии грамотность среди мужчин составила около 40 процентов, среди женщин около 19 процентов. (Грамотность населения городов, разумеется, выше). Необходимо отметить, что индийское правительство принимает энергичные меры по стимулированию женского образования.

Парсы построили на земле Индии много храмов, в которых горит вечный огонь. Самым древним, самым почитаемым из них считается храм Иран-Шах в Удвада. Как утверждают, огонь в этом храме пришел сюда из Ирана примерно 1300 лет назад, и с того времени поколения парсов заботливо поддерживают его. И этот священный огонь укрепляет последователей Заратуштры в борьбе со злом, укрепляет их в добромыслии, добрословии и добродеянии.

Да будет так.

Вниманию читателей предлагаются отрывки из гимнов, включённых в книгу «Авеста» (в переводе И. М. Стеблина—Каменского).

Из гимна Ахура — Мазде.
Ахура—Мазда молвил:
«Мне имя -Вопросимый,
О, верный Заратуштра,
Второе имя Стадный,
А третье имя Мощный,
Четвёртое — я Истина,
А в-пятых — Всё Благое,
Что истинно от Мазды,
Шестое имя Разум,
Седьмое я Разумный,
Восьмое — я Ученье,
Девятое – Учёный,
Десятое – я Святость,
Одиннадцать — Святой я,
Двенадцать — я Ахура,
Тринадцать — я Сильнейший,
Четырнадцать — Беззлобный,
Пятнадцать – я Победный,
Шестнадцать – Всесчитающий я,
Всевидящий — семнадцать,
Целитель — восемнадцать,
Создатель — Девятнадцать,
Двадцатое — я Мазда,
Молись мне Заратуштра,
И днём молись, и ночью,
Свершая возлиянья,
Как это подобает
Я сам, Ахура-Мазда,
Приду тогда на помощь...

Из гимна Ардви—Суре.

Ахура—Мазда молвил:
Спитаме Заратуштре:
«Молись ей, о Спитама,
Ей, Ардви полноводной,
Широкой и Целебной;
Молись враждебной дэвам
И преданной Ахуре,
Достойной всего мира
Молитв и восхвалений;
Молись растящей жито,
Молись, кормящей стадо,
Ей, множащей богатства,
И ширящей именья,
Ей, праведной, дающей
Всем странам процветания,
Молись, О Заратуштра!»

Из гимна Солнцу.

Мы молимся Солнцу
Бессмертному Свету,
Чьи кони быстры.
Когда Солнце светит,
Когда Солнце греет,
Стоят божества
Все сотнями тысяч
И счастье вбирают
И счастье вручают,
И счастье дарят
Земле, данной Маздой
Для мира расцвета
Для Истины роста.
Когда всходит Солнце,
То данная Маздой
Святится Земля,
Святятся все воды,
И те, что проточны,
Источников воды,
Стоячие воды
И воды морей.
Творенья святятся
Все духа святого.
Не всходит же
Солнце и Дэвы все губят,
Что есть на Земле...

Из гимна Митре

Ахура-Мазда молвил
Спитаме Заратуштре:
«Таким я создал Митру
Чьи пастбища просторны,
Что тех же он достоин
Молитв и восхвалений,
Как я, Ахура-Мазда.
Страну разрушит подлый
Тот, кто не держит слова,
Он хуже ста мерзавцев
Благочестивых губит.
Будь верен договору
Ты, данному, Спитама,
И лживым иноверцам,
И верным в благочестье,
Ведь слово договора
Принадлежит обоим:
И лживым, и правдивым.

Из гимна Вэртрагне

Спросил Ахура-Мазду
Спитама Заратуштра:
«Скажи мне, Дух Святейший
Создатель жизни плотской,
Кто из божеств небесных
Воинственнее всех?»
Сказал Ахура-Мазда:
Божественный Вертрагна,
Спитама Заратуштра!
Явился Заратуштре
Божественный Вэртрагна
Сперва как сильный Ветер,
Прекрасный, данный Маздой.
Неся благое Хварно
Спасение и Мощь.
Сказал ему Вэртрагна:
«Я силою — сильнейший,
Защитою прочнейший,
Я - наиблагодатный,
Я — милостивей всех,
Я — самый благотворный,
Наицелебней всех...

Из Гимна Аши

Мы чтим благую Аши
Как дочь Ахура-Мазды
Сестру Святых Бессмертных
Что мудростью Спасителей
К спасенью продвигает
И дарит в благодарность
Тому врожденный разум,
Кто призывает Аши
Вблизи и издалёка,
Тому спешит на помощь…

Из гимна Хварно

Сильное Казиев Хварно...
Которое пристало Царю Кави Виштапсе
Чтоб думал он по вере,
И действовал по ней —
Тогда одобрил веру
И от зловерных дэвов
Отрекся царь Виштапса,
Который повсеместно
Простор искал для Истины,
Который во все стороны
Простор расширил истине;
Рукою и опорой
Который стал для веры
Ахуры с Заратуштрой...

Абаев В. И. Избранные труды. Религия. Фольклор. Литература. Владикавказ, 1990.
Абаев В. И. Avestica. Проблемы осетинского языкознания. Вып. 2. Владикавказ, 1987.
Авеста. Избранные гимны. Перевод с авестийского и комментарии проф. И. М. Стеблина-Каменского. Душанбе, 1990.
Боголюбов М. Н. Иранские названия Утренней звезды. В Я. 1989. № 4.
Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М., 1988.
Бонгард-Левин, М. Г. Грантовский, Э. А. От Скифии до Индии. М., 1983.
Бонгард-Левин, М. Г. Ильин, Г. Ф. Индия в древности М., 1985.
Гафуров Б. Г., Цибукидйс Д. И. Александр Македонский и Восток. М., 1980.
Геродот. История в девяти книгах. Книга 4-я. Мельпомена. Владикавказ, 1991.
Грантовский Э. А. Послесловие. См. работу М. Бойс.
Гуриев Т. А. Наследие скифов и алан. Владикавказ, 1991.
Дандамаев М. А. Иран при первых Ахеменидах (VI в. до н.э.). М., 1963.
Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев. М., 1986.
Елизаренкова Т. Я. Да услышат меня земля и небо. М., 1984.
Зиновьев И. Эпические сказания Ирана. СПб., 1855.
Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М., 1987.
Козаев В. И. Анахарсис. Цхинвали, 1982.
Кузьмина Е. Е. В стране Кавата и Афрасиаба. М., 1977.
Лившиц В. А. Предисловие /Авеста. Избранные гимны. Душанбе, 1990.
Литература древнего Востока. Тексты. М., 1984.
Мифологический словарь. М., 1991.
Мифы народов мира. М., 1987.
Неру Дж. Открытие Индии. М., 1987.
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого. М., 1990.
Рагозина 3. А. История Мидии // Древнейшая история Востока. T.III.
Словарь античности. М., 1989.
Соколов С. Н. Язык Авесты. Основы иранского языкознания. М., 1979.
Тайлор Э. Б. Первобытная культура. М., 1989.
Темин Э. Н у Эрман В. Г. Мифы древней Индии. М., 1989.
Чибиров Л. А. Древнейшие пласты духовной культуры осетин. Цхинвали, 1984.
Шахермайр Ф. Александр Македонский. М., 1986.
Anquetil Duperron. Zend-Avesta. P., 1761.
Bailey H. W. Zoroastrian problems in the ninth-century books. Ox., 1943.
Benveniste E. Titres et noms propres en iranien ancien. P., 1966.
BoyceM. Zoroastrians, Their Religious Beliefs and Practices.' L., 1979.
Boyce M. Zoroaster the Priest. L., 1970.
Burnouf E. Сommentaire sur le Yacna. P., 1833.
Curtin. Myths and Folk-Lore of Ireland. Bosto, 1890.
Darmesteter J. The Zend-Avesta. Ox., 1880-83.
Deshpande P. U. Tathagata Buddha. New Delh.; 1984.
Dutt Ch. Selections from Avesta and Old Persian. Calcutta, 1973.
Gershevitch I. The Avestan Hymn to Mithra. Cambridge, 1959.
Hackmann H. Buddhism as a Religion. L., 1910.
Harmatta J. Studies in the language of Iranian tribes in South Russia. Budapest, 1952.
Haug M. Outline of a Grammar of the Zend Language. Ox., 1862.
Jackson A. V. W. Avesta. The Encyclopedia Americana, vol. 2. N. Y., 1946.
Jackson A. V. Williams. Zarathushtro, the prophet of Ancient Iran. N. Y., 1899.
Katrak J. C. Iranian and Oriental Papers. Teheran, 1960.
Khandpur S. Let Us Know India. Bombay, 1979.
Kumiko Moichi. The Land of Buddha. 1989.
Littleton C. Scott. New Comparative Mythology. Berkly and Los Angeles, 1966.
Macdonell A. A. Vedic Mythology. Strassburg, 1977.
Mayo K. Mother India. N. Y., 1931.
Mayrhofer M. Zum Namengut des Avesta. Wien, 1977.
Mills L. H. The Zend-Avesta. Ox., 1887.
Reichelt H. Avesta Reader. Strassburg, 1911.
Schwartz M. The Old Eastern Iranian World View according to the Avesta. The Cambridge History of Iran, vol. 2. Cambridge, 1985.
Satyan T. S. It’s Sanskrit all the way. Swagat, Oct., 1989.
Sen S. K. Avestan gaus urva and Rig Vedic gam anagam.
Stutley M. and Stutley. Dictionary of Hinduism. L., 1988
Wzemereny О. Scythian — Scudra — Sogdian — Saka. Щ Wien, 1980. Taraporewala I. J. The Devine Songs of Zarathushtra. Bombay, 1951.
Thomas P. Epics, myths, and legends, of India.
Widengren G. Eschatology. — Encyclopedia of World Art. vol. iy:
Mukherjee B. The genesis of Buddhism, 1976.