«Дай силу и победу»

Как уже отмечалось, в Авесте красной нитью проходит идея непримиримой борьбы между Добром и Злом. Они изначальны, но в конце концов в этой борьбе Зло будет побеждено и на свете восторжествует Добро. По мнению всех исследователей, этот дуализм учения Заратуштры имеет глубокие корни и связан с мифами древних ариев, которые верили в Царство небесное и Ад, с их представлениями о конечной судьбе человека. Одним из ярчайших носителей Добра и Света является образ Митры (иногда это имя передается как Мифра), имеющий весьма солидный возраст.

Выше говорилось о том, что древнеиндийский Митра (Варуна) и Митра в Авесте совершенно неотделимы. В арийское время само имя было, видимо, Митра-Варуна, которое у иранцев раздвоилось сравнительно поздно. Возможно, это свя-зано с тем, что Митра стал ассоциироваться с Солнцем.

Культ Митры получил широкое распространение не только на Востоке, но и в Малой Азии, Греции, Риме и т.д. Имя божества не упоминается в древнейшей части «Авесты», в Гатах, а также в древних персидских надписях до Артаксеркса II, поэтому он, по мнению ряда исследователей, ещё не признавался богом в учении самого Заратуштры и вошёл в Авесту в более поздних её частях.

Нет никакого сомнения, что Митра — божество индоиранского, арийского возраста. Митра первоначально был, вероятно, богом договора, следившим за верностью заключённых между отдельными племенами соглашений, например, относительно пастбищ и водоёмов, и лишь позднее стал почитаться, и как бог-воин, сражающийся на стороне праведного, верного договору, и безжалостно уничтожающий вероломных нарушителей соглашений и лгунов, а так же как бог-судья над всеми людьми (в том числе над душами умерших), и как солнечное божество, «сопровождающее Солнце в его небесном полете».

Несколько слов о термине «митра».
Повторю хрестоматийное положение, связывающее mitга с понятием «contract», «договор». В таком случае mithra drug «тот, кто лжёт Митре», «тот, кто нарушает договор» («one who lies to Mithra, one who breaks the contract»).

Говоря о семантике, Митра, следует упомянуть высказанное мнение о связи ассирийского metru «дождь» с этим словом. То, что в Авесте Митра является божеством, покровительствующим договору и верности договора, в индийских ведах — патроном Дружбы, а в ассирийском metru — «дождь» не может быть препятствием для их сопоставления: дождь оказывается связующим звеном между Небом и Землей (Д. Маккензи).

Эволюция образа Митры хорошо показана выдающимся французским учёным Жоржем Дюмезилем в работе «Верховные боги индоевропейцев». Митра в иранской традиции постепенно превратился в носителя идеи света и солнца, в то время как Варуна стал воплощением ночи, тёмной, оккультной силы. В интерпретации образа Митры автор опирается и на толкование имени божества, предложенного А. Мейе.

Скифы Восточной Европы оторвались от остального массива своих соплеменников примерно в начале первого тысячелетия до н.э., а поэтому с учением Заратуштры они не были знакомы. Тем больший интерес представляют религиозные воззрения именно европейских скифов и их непосредственный потомков – алан//осетин, в верованиях которых культ Солнца занимает едва ли не главное место. Они по сей день чтут божество Эртхурон «Солнечного Огня».
В его честь обычно выпекается огромный пирог, называемый аертхурон. С последним связан особый ритуал.

Культ Солнца у скифов является наследием арийского и даже индоевропейского времени. У многих родственных народов солнечные мотивы были со временем ослаблены, подверглись значительным изменениям, скифы же сохранили их в «чистом виде», о чём можно судить по работам древних писателей, археологическим материалам и т.д. Графическое изображение бегущего солнца, дошедший из глубин веков знак свастики, орнамент в виде концентрических кругов, изображение солнца на культовых объектах и предметах быта являются характерными для скифского искусства и свидетельствуют о том, что «поклонение главному светилу пронизывало все стороны жизни скифов» (Л. А. Чибиров).

Понятно, что Заратуштра учитывал традиции прошлого и использовал образ Митры, но при этом не мог не модернизировать его.
Образ иранского божества относится к разряду «сильных» устнопоэтических элементов, которые при культурных контактах между народами легко усваиваются другими. Вот почему его распространение за пределами иранского мира представляется вполне закономерным явлением. Напомним, что в Греции и Риме было немало поклонников Митры. Греки включили его даже в свой Пантеон, а в Риме в 307 году нашей эры торжественно объявили Sol invictus, т.е. «Солнце непобедимое». Днём рождения Митры считалось 25 декабря.
Но ведь 25 декабря является днем рождения другого великого Спасителя — Иисуса Христа. Не случайное ли это совпадение?

Оказывается, нет. Всё объясняется довольно просто. В известном «Словаре античности» отмечается, что в борьбе с митраизмом, включавшим в себя такие элементы, как «легенды о народившемся боге, причащение и веру в вознесение Митры на небо, христианская церковь объявила день рождения этого божества (т.е. Митры. Т. Г.) днём рождения Христова».
Факт весьма примечательный и его следует объяснить тем, что Митра пользовался в Риме очень высоким авторитетом, имел многочисленных и влиятельных поклонников.
Что же касается пантеона Авесты, то здесь Митре принадлежит одно из самых почётных мест. Вот какими стихами говорит о нём великий Ахура- Мазда (здесь и дальше стихи даются в переводе Й. М. Стеблина-Каменского):

«Я почитаю Митру, -
Сказал Ахура-Мазда, -
Чью колесницу водит
Прекраснейшая в мире,
Сверкающая Солнцем.
Почту я колесницу,
Что создал Дух Святой,
Расписанную звездами
И созданную духом.
И помолюсь могучему,
Всеведущему Митре,
Чьих мириад лучей,
Которому не лгут».

«Гимн Митре» является, вне всякого сомнения, одним из наиважнейших частей Авесты. (Языку и содержанию гимна превосходное исследование посвятил известный иранист профессор Илья Гершевич). Это и понятно, ибо Митра имеет самый престижный статус. Пророк счёл необходимым передать то, что говорил ему верховный бог:

Ахура-Мазда молвил
Спитаме Заратуштре:
«Таким я создал Митру,
Чьи пастбища просторны,
Что так же он достоин
Молитв и восхвалений,
Как я, Ахура-Мазда» ...

Так что популярность Митры в иранском мире и за его пределами, о которой было сказано выше, вполне понятна.
В том же «Гимне Митре» пророк Заратуштра говорит о благодеяниях Митры. Приведём лишь короткий отрывок из этого гимна:

Молюсь я ради счастья
Ему молитвой громкой,
Почту я жертвой Митру,
Чьи пастбища просторны.
Мы почитаем Митру,
Чьи пастбища просторны,
Дарящего блаженство,
Покой арийским странам.

К Митре — носителю Света — обращается пророк Заратуштра с вполне земными просьбами, т.е. так, как обращаются к сильным и справедливым правителям:

Внемли молитве нашей,
Доволен будь, о Митра,
К молитве снизойди,
Приблизься к возлияньям,
Что в жертву мы приносим,
Прими их для вкушанья,
Возьми их в Дом Хвалы.
Такую дай удачу
Ты нам, о мощный Митра,
Которую мы просим
По вере данных слов:
Дай силу и победу,
Благую жизнь, правдивость,
Благую славу, честность,
Ученость, святость, знанье
Божественнопобедные,
И превосходство в Истине,
Произнесенье верное
Священных изречений,
Чтоб мы сумели добрые,
Благие, благодушные,
С надеждою и радостно
Всех победить противников...

Как защитник праведных и борец за справедливость, Митра не терпит лжи. Он воспринимает ложь как личное оскорбление и жестоко наказывает провинившегося и его владения. Приведём небольшой пассаж из Авесты (в переводе И. С. Брагинского):

Если солжёт ему
Глава ли дома,
Или глава общины,
Или глава области,
Или глава страны,
То Митра воспрянет,
Гневный и оскорблённый,
Разрушит он и дом,
И общину, и область, и страну...

Ничто не спасёт солгавшего от гнева Митры. Внимательное чтение «Гимна Митре» убеждает нас в справедливости высказанного ранее предположения, что в образе Митры — символе Солнца, Света -— безвестные барды воспели какого-то реального исторического правителя, прославившегося своей справедливостью, строго следившего за соблюдением законности и порядка в стране.