По следу великого пророка

К творениям древних у нас особое отношение. Не потому ли мы, сыны и дочери просвещенного XX века, с таким волнением берём в руки произведения, созданные тысячи лет назад?
Автор этих строк встречался с парсами в Гуджерате и Махараштре, со знатоками Авесты в Бомбее и Калькутте. И можно было заметить, что к учению Заратуштры всюду относятся с благоговением, как к великому творению человеческого разума.

Кажется, в настоящее время никто не сомневается в существовании Заратуштры, пророка древности. Любопытно, что известный учёный профессор В. И. Абаев в своё время считал Заратуштру мифической личностью, но более близкое знакомство с Гатами заставило его изменить свою прежнюю оценку. И он пишет: «В Гатах образ Зороастра настолько жизненный, реальный, человечный, что невозможно допустить, что перед нами живёт, борется, страдает и радуется выдуманное лицо».

Имя Заратуштра многие переводят как (Шварц): «Староверблюдный», «Имеющий быстрых верблюдов» и т. п. М. Н. Боголюбов видит в нём Zarathu— «Утреннюю звезду», star — «звезда». Человека, родившегося под сенью утренней Звезды, назвали Zarathustra, пишет учёный. Родился Заратуштра у «большой реки»; получил «великое откровение» в тридцать лет, а затем стал готовиться к «великой миссии» на горе «Священных бесед». Потом он стал передавать полученное народу. Сперва его учение не встретило поддержки (а кто и когда стал пророком на родине?), и он вынужден был скитаться.

Наконец он нашёл поддержку и помощь со стороны правителя Восточного Гедама. Именно оттуда началось триумфальное шествие его учения.
Основное содержание учения Заратуштры изложено в проповедях и обращениях к высшему божеству Ахура Мазде.
Всякое религиозное учение имеет свою питательную среду, свой круг заинтересованных в ней лиц и слоёв населения. В этом смысле учение древнего пророка Заратуштры не является исключением. Оно имеет глубокие корни у древних иранцев, в частности скифов, из среды которых вышел пророк.

Выдающийся философ Джавахарлал Неру в одном своём рассуждении об учении Заратуштры писал: «Зороастр в Персии по преданию, считается основателем зороастризма, но я не уверен в том, что было бы совершенно правильно называть его основателем. Возможно, было бы лучше говорить, что он придал новое направление и новую форму древнеперсидской мысли и религии». Другими словами, Дж. Неру был склонен считать Заратуштру реформатором.

Из текстов Авесты следует, что Заратуштра принадлежал к роду Спитама. В высшей степени интересно, что название данного рода сохранилось у осетин, потомков скифо-сарматских племен вплоть до наших дней. Это название — Сида Мои, т.е. потомки Спитама (от корня spita «светлый, белый»). Приведённый факт получил блестящее обоснование в трудах профессора В. И. Абаева. Выходит, что осетинская антропонимия служит подтверждением сказанного о скифском происхождении Заратуштры.
Между прочим, в переводах Авесты на русский язык, выполненных профессором И. С. Брагинским, пророк Заратуштра постоянно называется Спитамидом там, где другие переводчики предпочитают писать Спитама Заратуштра. ср.:

«Воистину, о Спитамид, в Арту верующий, Тебя Ахура Мазда назвал Ратавой — Покровителем мира телесного». Ахура Мазда четырёх жеребцов сотворил: ветер и дождь, облако и град.
Всегда, о Спитамид Заратуштра,
Четыре жеребца заставляют дождь лить, снег идти,
Источать воды, и градом бить.
Стремления пророка Заратуштры довольно явственно обозначились в его обращении к высшему божеству Ахура-Мазде. В них мы видим вопросы Заратуштры и ответы на них. Приведем лишь один отрывок из обращения пророка к высшему божеству:
Спросил Ахуру-Мазду Спитама Заратуштра:

«Скажи мне, Дух Святейший,
Создатель жизни плотской.
Что из Святого Слова
И самое могучее,
И самое победное,
И наиблагодатное,
Что действенней всего?
И что победоноснее,
И что всего целебнее.
Что сокрушает больше Вражду людей и дэвов?
Что в этом плотском мире
Есть мысль проникновенная,
Что в этом мире плотском
Отдохновенный дух?»
(Перевод И.М. Стеблина-Каменского).

Вот, оказывается, на какие принципиальные вопросы хотел получить ответ Заратуштра от самого верховного бога. И он-таки получил ответы на них. Характер вопросов не оставляет места для сомнения: пророк мечтал о благе народа, о его совершенствовании. Сам пророк предстаёт как честнейший из честных, мудрейший из мудрых. Естественно, за ним пошли те слои общества, которые были уверены в правоте пророка, распространявшего идеи честности и благомыслия.
Произведение с таким сильным идеологическим зарядом должно было оказать и действительно оказало огромное влияние на формирование общественной мысли, на развитие литературы. Уже один из первых исследователей древнеиранского культурного наследия И. Зиновьев заметил, что в замечательной эпопее Фирдоуси «Шахнаме» можно распознать влияние «некоторых мест» Авесты.
О содержании священных книг будет ещё сказано, а пока предлагаем читателю небольшой, но весьма поучительный экскурс в историю изучения Авесты.