Глава XIX - Древние Пасаргады, гробница великого Куруша

«Путь славы ведёт в могилу».
Грей, Элегия, 36.

Пасаргады предмет этой главы и Персеполь тема следующей, грустные города с печальной судьбой. Мёртвые столицы ушедшего прошлого. Пасаргады - царская резиденция Куруша и Камбиза. Персеполь - столица Дария и его преемников на троне Ахеменидов. Тела Куруша и Дария по-прежнему остаются в мавзолее из камня. Рядом возвышаются остатки царских залов, возведённых более чем две тысячи лет назад, свидетельствуя об ушедшем периоде великолепия былой пышности царства Персидского. Сегодня всюду царит разорение, опустошение, обнищание. Даже от царских гробниц, в которых хранятся тела ушедших великих правителей, остались одни руины. Неумолимое прикосновение времени стёрло значимые и мелкие особенности этих памятников.

Гробница Великого Куруша

Ушла красота их лиц, но осталась тень величия, которая двигает стрелку по циферблату вечности и даёт осязаемое свидетельство древнего великолепия персов. Закон Персидской державы, подобно закону Мидии, долгое время не знал никаких изменений. Скипетр царей Персии когда-то поколебал судьбу восточного мира.
Куруш Великий первый представитель династии Ахеменидов подчинил себе всю Азию. Своими великолепными триумфами и военными успехами создал такой ореол вокруг своего имени, что порой бывает трудно понять события его царствования в их истинном свете. Отдельные факты его жизни превратились в легенды, которые подхватил и широко распространил простой народ страны. Это связано в значительной мере с ранней, и по большей части ошибочной, идентификацией Куруша с сумрачной тенью Кей Хосрова, которая всё ещё живёт в сердцах персидского народа.

Какую бы ценность мы ни придавали живописным рассказам о юности Куруша, написанным Геродотом, Ксенофонтом и другими классическими писателями, его реальное возвышение начиналось с победы над Астиагом и свержением мидийского царства в 550 году до н. э. (see my article Cyrus the Great, in New Internal. Encyclop. 5. 582-583). Куруш после победы над Мидией, покорил Крёза – царя Лидии, присоединил к своему царству земли Ионии, Ликии на западе, захватил часть Гиндукуша на Востоке, и наконец, смирил гордый город Вавилон, создав, таким образом, основы огромного царства, властителем которого он оставался до самой смерти. Куруш выбрал местом для своей столицы землю, где впервые одержал победу над мидянами. Здесь он построил Пасаргады, царский город, развалины которого до сих пор покрывают несколько верст (Strabo, Geographia, 15. 3. 8), и здесь он воздвиг свою гробницу.

Пасаргады расположились на равнине Мургаба, примерно в шести милях от небольшого поселения под названием Мешад-и Мургаб. До этого места я добрался на пятый день пути следования из Исфахана, тут и остановился на ночлег. Это поселение удобно расположилось за невысокими холмами, окружающими Пасаргады. Достигнуть заветной цели можно всего за час пути, на котором встречаются два водных канала под названием Полвар и Медус, протекающие вдоль подножия хребта. Восхождение было по шероховатой тропе, но совсем не трудное, верхом на лошади, по скалистому гребню. Дорога круто сворачивала со старой караванной дороги, открывая прекрасный вид на историческую равнину Мургаб. Среди холмов, скрывающих равнину от суровых ветров, расположились зелёные плодородные просторы, протянувшиеся на девять миль в одну сторону и на пятнадцать в другую (see Perrot and Chipiez, Histoire de le Art, 5. 444).

Несколько веков назад это поле предоставляло удобное пространство для боя армий двух царей Астиага и Куруша. На вершине холмов женщины Персии собирались, чтобы наблюдать за исходом судьбоносного сражения (Nicolaus Damascenus and Polyaenus, cited by Gilmore, Fragments of Ktesias, pp. 115-128). На равнине до сих пор можно видеть следы, напоминающие о грандиозной победе, сохранившиеся в гранитных руинах столицы Куруша Великого.

Гробница Камбиза или царская сокровищница?

Когда начинаешь спускаться с северного хребта, первое, что бросается в глаза – это массивная каменная платформа, построенная на террасе слева от дороги, с видом на равнину. Она очерчена огромными кирпичными блоками, как полагают, они были предназначены для фундамента большого зрительного зала Куруша. Мусульманская традиция уничтожила историческую правду, переписывая значение Тахт-е Сулеймана, «Трона Соломона», по традиционному обычаю, следуя которому переименовывалось большинство объектов и мест древней зороастрийской традиции.

В нескольких местах сохранилась красивая аккуратная кладка каменных блоков, на которых нанесены древние знаки, в других местах камни были разобраны для современных строений. Камни скреплялись большими скобами, кое-где они были выбиты, оставляя глубокие следы, в которых обосновались местные птицы, свив себе уютные гнёзда. Спускаясь с хребта, через несколько минут езды с юга открывается вид на группу развалин, которые разбросаны по равнине (see Flandin and Coste, Voyage en Perse, Ancienne, 4. pl. 194; Perrot and Chipiez, Histoire de le Art, 5. 596). Они формируют остатки фундамента квадратного здания, которое должно было быть не менее сорока футов в высоту. Осталась только одна из его стен. Местные жители называют это строение "тюрьмой Соломона" (Zindan-i Suleiman).

Дьёлафуа считает, что это была могила Камбиза, отца Куруша; Курзон соглашается, что это была гробница, предназначенная отцу великого царя. Все учёные сходятся в одном, они сравнивают его с аналогичным строением возле гробниц царей у Накш-и Рустама. Но мне кажется, что это развалины древнего храма Огня, построенного во времена правления Ахеменидов (Justi, Grundr. iran. Philol. 2. 422; Dieulafoy, L'Art Antique de la Perse, 1. 14-21; Curzon, Persia, 2. 73). Вряд ли выживший камень может рассказать свою историю прошлого бытия. Сегодняшние руины, холодная белизна камня, ярко выделяющаяся на фоне мягкой зелени апреля, которая только что украсила равнину, производят яркое впечатление. В нескольких сотнях ярдов южнее расположилась одиночная шахта, почти двадцать футов высотой, сломанная сверху. Она составлена из трёх блоков и очень похожа на часть дверного проёма. Рядом с вершиной этого сооружения вырезаны клинописными буквами на трёх разных языках простые, но достойные слова: «Я, Куруш, царь, Ахеменид - ADAM KURUSH KHSHAYATHIYA HAKHAMANISHIYA».

Похожая разрушенная постройка стоит в несколько сотен метров к юго-востоку, его вершину украшает высокий круглый столбик, но на нём нет надписи. Невдалеке стоят руины из белого камня, поддерживающие пьедестал бывших колонн разрушенного дверного проёма (Curzon, Persia, 2. 71-75). Ограничусь общим описанием, не делая точных измерений и копий оставшихся каменных россыпей. Меня не интересовали небольшие камни, потому что всё моё внимание было приковано к большому монолиту, стоящему в одиночестве на равнине на некотором расстоянии к востоку от круглой колонны и ровной площадки. Мне давно было известно о ней, я с нетерпением ждал того времени, когда увижу её. Этот впечатляющий памятник представляет собой огромную плиту, более двенадцати футов в высоту, пять футов в ширину и около двух футов в толщину.

На его выветренном фронтоне вырезана низкая рельефная фигура царя, голову которого венчает любопытная корона, она демонстрирует следы влияния египетского искусства. Но самая поразительная особенность изображения – это двойной набор огромных крыльев, которые поднимаются от плеч и свисают почти к ногам (see Ker Porter, Travels, 492-496.1). Вершина монолита, на котором когда-то были начертаны письмена, отсечена, но путешественники, бывшие до меня здесь, оставили свои записи. Содержание пропавшей надписи известно, это снова те же слова царя: «Я, Куруш, царь, Ахеменид». Надпись чётко прорисована на эскизе, сделанном в прошлом веке Кер Портером, (Travels, 1. 492, pl. 13) и видна на других ранних фотографиях, сделанными, например, Justi, (Grundr. iran. Philol. 2. 422).

Я тщетно искал какой-то след от сломанного камня, на котором были начертаны эти буквы. В пятидесяти футах к юго-востоку лежали обломки, но, хотя на них и были следы долота, они не соответствовал искомому элементу памятника. Две фотографии, которые я сделал, интересны не только тем, что они показывают нынешнее состояние барельефа, но и тем, что они показывают лицо царя, которое обращено к зрителю, так как оба его глаза смотрят прямо. Это доказывает, что это изображение не профиля, как показано на всех рисунках, в том числе у Кер Портера (op. cit. pl. 13), и у Дьёлафуа (Le Art Antique, 1. pi. 17). В дополнение к этому я не считаю, что предположение Дьёлафуа верно в том отношении, что фигура держит в руке какой-то предмет. Мои собственные тщательные изучения барельефа убеждают в том, что Кер Портер был прав, говоря о том, что рука Дария указывает на Behistan и Накш-и Рустам.

Я сел на свою лошадь и последовал за Сафаром и проводниками, мы повернули в сторону одинокого мавзолея, который возвышается на большой равнине, являясь основным объектом среди всех оставшихся развалин. Добираться до дороги пришлось почти милю на запад и юго-запад по полям, засеянными свежими посадками риса. В Персии мало задумываются о поездке по недавно засеянным землям, воды из оросительного канала быстро скрывают каждый след, разрезающий нежную поверхность свежевспаханного поля.
Мои же мысли были сосредоточены только на массивной каменной скульптуре, расположенной на расстоянии достаточным для того, чтобы Страбон назвал её purgos (Strabo, Geographia, 15. 3-7).

Смерть Куруша Великого

Меня давно интересовали даты, которыми греческие и латинские авторы отмерили смерть Куруша и создание его гробницы. Я посвятил значительное время за несколько лет до посещения Пасаргардов, расследуя спорный вопрос. Сегодня я стоял перед стенами «Могилы матери Соломона или Мечети Матери Соломона», как местные жители называют это место. На самом деле это каменное сооружение – склеп великого царя. По-персидски это название выглядит так: Kabr-i Mаdar-i Suleiman (Masjid-i Madar-i Suleiman). По преданию, эта гробница – место захоронения женщины (see Curzon, Persia, 2. 78, 84). После тщательного и непредвзятого изучения классических материалов я убедился, что сомнений быть не должно при развитии данной темы. В целом нынешнее мнение разных исследователей сходится в том, что это подлинная могила основателя династии Ахеменидов. Кратко представлю основные факты, которые приводят к такому выводу, а затем опишу гробницу (Curzon, Persia, 2. 75-90; Curzon, op. cit. p. 78; Ker Porter (1818), Travels, 1. 502-508, Pietro della Valle Viaggi, 2. 276; Travels, ed. Pinkerton, 9. 112).

По словам Геродота, писавшего менее чем через столетие после этого события, Куруш встретил поражение и смерть от рук скифских полчищ, возглавляемых Томирис, королевой массагетов в 530 году до н.э. Победительница бросила отрубленную голову царя в бурдюк, наполненный человеческой кровью, предложив Курушу таким образом утолить жажду крови (Herodotus (B.C. 484-408), History, 1. 201-214). Отец истории добавляет, что это только один из нескольких рассказов о смерти Куруша, но этот, кажется ему ближе всего к истине.

Тот же рассказ в сокращенном виде, но, видимо, взятый из Геродота, повторяет в первом веке до н.э. Диодор Сицилийский. Он сообщает, что амазонка вызвала непобедимого царя на поединок и поразила его копьём (Diodorus Siculus, Bibliotheca Historica, 2. 44).
Повествование с подробностями Геродота повторяет Юстин (ок. 150 г.н.э.) в своей истории о Помпее Троге. Небольшие наброски на эту тему есть у Полисенуса (163 г.н.э.) (See Justinus, Historiae Philippicae, 1. 8. 11-13; Polyaenus, Stratagemata, 8. 28).

Древний историк Бероз (в.с. 280) говорит, что Куруш погиб на равнине Дахсе (Berosus, quoted by Eusebius, ed. Schone, 1. 30, cf. Muller, Fragmenta Historicorum Graecorum, 2. 505a, Paris, 1848. See also Justi, Grundr. Iran. Philol. 2. 421, and Gilmore, Fragments of Ktesias, p. 136, n). Ещё раньше Ктесиас (400 до н.э.), хорошо знавший персидский язык и традиции народа Персии, говорит, что Куруш был смертельно ранен в битве против племён, населявших восток Ирана и умер через три дня после этого, его тело было передано Персии, его сыну Камбизу (Ctesias, Fragments, 29 (38-40), ed. Gilmore, pp. 136-137).

Меньшее доверие может быть оказано историческому роману Ксенофонта «Киропедия», который изображает Куруша, уходящего в преклонном возрасте из жизни среди скорбящих друзей. Он даёт мудрые советы своим друзьям и призывает их предать своё тело земле самым простым способом (Xenophon, Cyropaedia, 8. 7. 1-28; Ctesias, Fragments, 29 (39)). Куруш умер в возрасте около семидесяти одного года, примерно в 580 г. до н.э.

В целом историю Ктесиаса об этом скорбном событии можно считать наиболее достоверной. Много о гробнице Куруша Великого писали Арриана, Страбон, Плиний, Квинт Курций, Плутарх (See Katz, Cyrus des Perserkonigs Abstammung, Kriege und Tod, pp. 36-42, Klagenfurt, 1895; and Justi, Grundr. iran. Philol. 2. 421, n. 3).
Из высказываний авторов, которые я приведу далее, мы можем принять как факт, что тело Куруша было похоронено здесь, в Пасаргадах. Но обряд бальзамирования над его телом не производился, покрытие воском по египетским обычаям не было. О том, что персы покрывали тела своих умерших воском перед погребением, писал Геродот (1. 140). О бальзамировании сообщал также Курзон (Persia, 2. 80, n. 1).

Классические описания гробницы

Aрриан, греческий историк, который жил в начале второго века христианской эпохи и черпал материал из писаний Аристобулуса, сопровождавшего Александра Македонского в его восточном походе, даёт отличное описание гробницы Куруша и визит, который ему нанёс Александр (Arrian, Anabasis, 6. 29. 4-11; Curzon, Persia, 2. 79-80; Anabasis of Alexander and Indica, E. J. Chinnock, pp. 340- 341, London, 1893).

Арриан описывает мавзолей как стоящий посреди парка в окружении рощи и богатых травой лугов: «Склеп стоит на прямоугольном каменном основании, верхняя часть описывается как каменный дом с крышей и дверью настолько малой, что через неё трудно войти даже для человека небольшого роста». В склепе тело Куруша положили в «золотой гроб», ноги его утопали в золоте. Вокруг катафалка были расстелены ковры цвета царского пурпура, сверху над телом постелили вавилонский гобелен, в то время как вокруг него лежали богатые облачения фиолетового и других цветов, дорогие украшения, драгоценные камни.

Когда Александр посетил гробницу, то обнаружил, что она была ограблена, от сокровищ не осталось и следа, тело сброшено на пол, гроб разбит. Очевидно, для грабителей он был тяжёлым, поэтому старались растащить по кускам. Только катафалк остался. Обнаружив разорение, опустошение, разгром, Александр пришёл в ярость и приказал положить тело в гроб и восстановить всё в должном виде, до прежнего состояния. По его приказу сломали дверь, закрыли вход камнем, зацементировали его раствором. Македонский запечатал гробницу своей печатью.

Страбон (ок. 30 г. до н.э.), по существу, сообщает то же самое, лишь несколько менее детально; он называет гробницу – «башней небольшого размера», добавляет имя Онесикрита, который сопровождал Македонского. Рассказывает о том, что у этого сооружения был десяток ярусов или ступеней, и что "тело Куруша лежало " на верхнем уровне, имея ввиду, видимо, многоступенчатые полы и цоколь, на котором стоит мавзолей (Strabo, Geographia, 15. 3. 7, 8; Strabo, 3. 133-134, Classical Library London, 1857). Идея "башни" снова появляется в латинской версии Каллисфена, сделанной в третьем веке нашей эры Юлиусом Валериусом, который использует термин «Туррис» в своей Alexandra Polemi, 2. 29. 18.
Плутарх (ок 50 г.н.э.) как и два его предшественника, говорит о надписи, которую Куруш предложил поместить на гробнице, и заявляет, что имя разорителя гробницы было Полимачус (Plutarch, Alexander, 69. 1-2).

Более поздний и менее заслуживающий доверия Квинт Куртий, говорит, что Александр был разочарован, обнаружив, что Куруш просто похоронен со своим щитом, двумя скифами, луками и мечом, без серебра и золота. Македонский возложил золотую корону на гроб и накрыл саркофаг своим собственным богатым плащом (Quintus Curtius, Hist. Alex. 10. 1. 30-32).

Заявление Плиния Старшего (ум. 79 г.н.э.) добавляет информацию, которая важна для идентификации гробницы и её места, он говорит: «Маги чтут крепость в Пасаргадах, в которой находится гробница Куруша» (Pliny, Historia Naturalis, 6. 26. 29, 116). Эти строки созвучны с Аррианом и Страбоном, которые говорят, что маги были потомственными стражами гробницы, они живут рядом с ней и приносят в жертву овцу каждый день в жертву, а лошадь каждый месяц (Arrian, Anabasis, 6. 29. 7; Strabo Geographia, 15. 3. 7).

По мере приближения к гробнице детали классических описаний становятся ещё более ясными. Структура, которая на расстоянии смотрица как purgos, сейчас выглядит как «каменный дом с крышей». Как говорит Арриан, террасные ступени в количестве семи, а не десяти, как заявляет Онесикрит и Страбон (see Curzon, Persia, 2. 82). Дверь, которая выходит на запад, или, скорее, на северо-запад, поразительно мала, и вокруг гробницы есть остатки того, что было когда-то колоннадой, что образовывали прямоугольный корпус вокруг могилы. За исключением нескольких столпов, которые хоть и в разрушенном состоянии, но по ним можно определить, где должен быть вход, большинство колонн исчезли или лежат поваленные в беспорядке на землю (Ker Porter, Travels, 1. 499; Dieulafoy, L'Art Antique, 1. pl. 18; Perrot and Chipiez, Histoire de Le Art, 5. 598). Во времена Дьёлафуа «семнадцать колонн всё ещё стоят, но завалены мусором и варварски исписаны современниками. Каждое поколение найдёт, что написать, для теоретической реставрации колоннады».

Рядом с гробницей Куруша около десятка могил мусульман, которые захотели быть как можно ближе к этой святыне под именем «Мать Соломона».
В подтверждение заявления Арриана относительно «небольшого дома для магов, охранявших гробницу Куруша» (Arrian, Anabasis, 6. 29. 7), мы находим около ста ярдов к северу от мавзолея, фундамент здания, которое могло быть одновременно святыней и резиденцией для священников; но практически никаких других остатков строения не сохранилось, кроме основания, на котором оно стояло. Сегодня здесь стоит масса жалких лачуг (see Stolze and Andreas, Persepolis, 2. pl. 130).

Издалека могила Куруша выглядит совсем небольшой, её величину поглощает обширность окружающей равнины, но при осмотре вблизи, истинный размер становится очевидным. Благородство линий мавзолея, симметрия пропорций, и поразительная белизна мраморного камня, из которого он построен, создают ошеломляющий эффект. Он стоит высоко на терассрвом основании из семи ступеней. Камни, которые составляют фундамент могилы очень массивные, они представляют собой цоколь высотой более двух футов, почти пятьдесят футов в длину, и более сорока футов в ширину (Ker Porter, Travels, 1. 499; and Curzon, Persia, 2. 77, n. 1). Во времена Кер Портера первая ступень могилы ушла в землю, была почти полностью закрыта, поэтому он называет эту ступень "своего рода плинтусом" и считает всего шесть уровней. Позже возможно проводили восстановительные работы, потому что Онесикрит насчитывает уже «десять ступеней».

Общая высота постамента, таким образом, сформирована больше шестнадцати футов. Сам мавзолей высотой около восемнадцати футов, точка его крыши почти на тридцать пять футов от земли; длина здания около двадцати футов, его ширина семнадцать футов. Даю более точные измерения в метрах, так как я производил измерения с большой осторожностью. Плинтус, насколько возможно было его измерить: 13.50 м. длиной, 12.20 м. шириной, 0.70 м. высотой. Следущая ступень также 0.70 м. высотой; третья 1.02 м.; четвертая, также 1,02 м.; пятая 0.53 м.; шестая 0.54 м.; седьмая 0.53 м. Надгробня часть составляет 6,24 м.; 5.26 м. ширины и около 6 метров в высоту. До вершины остроконечной крыши общая высота около 11 метров над уровнем земли.

Мраморные блоки, из которых построена гробница и её основание, установлены с предельной точностью. Нет никаких доказательств использования раствора, но железные зажимы были использованы для объединения кладки. Как я позже узнал от господина Дж. Р. Приса, британского консула в Исфахане, много лет назад его друг действительно нашёл на восточной стороне гробницы, одну из этих больших застёжек, связывающих два блока.
Природа добавила к своим разрушительным силам еще одну: прижились несколько кустов вечнозёленого типа в расселинах между большими камнями террасовых шагов, и малым валом около крыши; оба этих творений природы со временем, могут превратить памятник в руины.

Вопрос надписи

Естественно предположить, что какая-то надпись украшала это место упокоения могучего правителя. Есть мнение авторитетных греческих писателей, что была такая эпитафия. И Арриан, и Страбон говорят, что Аристобул, который был назначен Александром для восстановления гробницы после её осквернения, упоминает персидскую надпись, которая была нанесена для создания общего эффекта и памяти (Arrian, Anabasis, 6. 29. 8.):
О ЧЕЛОВЕК, Я КУРУШ, СЫН КАМБИСА, КОТОРЫЙ
ОСНОВАЛ ПЕРСИДСКУЮ ИМПЕРИЮ И БЫЛ ЦАРЁМ
АЗИИ, ПОЭТОМУ УВАЖАЙ ЭТОТ ПАМЯТНИК

Страбон, повторив эту эпитафию, о которой говорит Аристобул, цитируя по памяти надпись, добавляет, что Онисикрит говорит: «описание было на греческом языке, выгравировано персидскими иероглифами… и была другая надпись на персидском языке такого содержания (Strabo, Geog. 15. 3. 7.):

Я, КУРУШ, ЦАРЬ ЦАРЕЙ, ЛЕЖУ ЗДЕСЬ».

Плутарх заявляет о том, что, когда Александр нашёл могилу разрушенной Полимачусом и, прочитав эпитафию, приказал выгравировать греческими буквами внизу следующую надпись (Plutarch, Alexander, 69. 2.):

О ЧЕЛОВЕК, КТО ТЫ И ОТКУДА
ПРИХОДИШЬ, ИБО Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ
ПРИЙТИ. Я КУРУШ, КОТОРЫЙ ОСНОВАЛ ИМПЕРИЮ
ПЕРСОВ. НЕ ОБИЖАЙСЯ НА МЕНЯ, ЗА ТО, ЧТО
ЭТА ЗЕМЛЯ, КОТОРАЯ ПОКРЫВАЕТ МОЁ ТЕЛО, ТАК МАЛА.

Тон надписей звучит подлинно, особенно в сочетании с гордой славой, глубоким смирением и краткостью строки. С первого взгляда на фасад гробницы сразу виден большой камень над дверным проёмом, который выглядит так, как будто предназначен для эпитафии, но, увы, на нём нет и следа письма. Оригинальные письмена, возможно, были уничтожены, или, возможно, они были вырезаны на табличках, прикреплённых к стене, что кажется более вероятным.

Если присмотреться внимательно, можно заметить отверстия на каждой стороне этой плиты над входом. На самом деле, не вижу причин сомневаться в существовании надписи, но, когда Аристобул и Онисикрит с Александром посетили могилу, на гробнице Куруша не было надписи. В настоящее время её тоже нет, хотя она была всего одно столетие назад. Вход в гробницу низкий и узкий, как у греков. Высота дверного проёма составляет всего 4 фута 2 дюйма, его ширина 2 фута 7,5 дюймов, надо присесть, чтобы войти, как утверждал Арриан. Размеры в сантиметрах: высота 126 см.; ширина 80 см. Курзон даёт 4 фута на 2 фута; у Кер Потера те же измерения. Оригинальная дверь в хранилище, вероятно, была тяжёлой каменной, качающейся при открытии. Такие двери можно увидеть на могиле Эстер и Мардохей в Хамадане, а также на памятниках на площади в Накш-и Рустаме.

Гениальное предположение Дьёлафуа о двух дверях, наружной и внутренней выглядит правдоподобно. Обе покрыты интересной резьбой, они открываются друг на друга (See Dieulafoy, Le Art Antique, 1.48, fig. 54). Двери в настоящее время перекосились, осталось небольшое открытое пространство, в которое может протиснуться два человека. Вторая из этих покорёжившихся досок сорвана с петель и лежит в углу хранилища. Внутрь пришлось ползти через низкий вход, никто из моего окружения не возражал против такого невежливого обращения с древним склепом, вопреки моим ожиданиям. В склепе оказалась небольшая комната, где смерть провела своё судебное заседание.

Длина этого помещения 10 футов 5 дюймов, 7 футов 7 дюймов в ширину и 7 футов 11 дюймов в высоту. Измерения в метрах: длина 3,18 м.; ширина 2,30 м.; высота 2,12 м. Пол выложен мрамором из двух огромных блоков, боковые стены и плоский потолок сложены из камней одинаковой величины. В одной части восточной стены, напротив входа, есть большая зияющая щель, блок пола в том же конце покрыт грубыми полосами и дырами, создаётся ощущение, что в этом место что-то грубо вырвано, насильно выскоблено. Возможно, саркофаг стоял здесь. Можно представить себе его положение, я лег, чтобы сравнить свой рост с развороченным углом на полу.

Становится понятно, что пространство пропорционально человеческой форме. Там действительно было достаточно места для стола или дивана, на котором возлежали фиолетовые облачения, меч и другие царственные драгоценности, которые перечисляют Арриан и Страбон. Состояние царской гробницы уже не то, что было раньше. Стена справа, или с южной стороны, была осквернена современной персидской надписью и стихами из Корана. Они красиво вырезаны, это правда, и окружены орнаментальной отделкой, по форме напоминающую молитвенную нишу, но они совершенно неуместны в гробнице Куруша. Бесчисленные граффити, имена с немысленными завитушками покрывают стены. Одно из имён было начертано на пехлеви, думаю, это имя зороастрийского священника, Ormazdyar Mobed Bahram. Как прямой потомок племени магов, возможно, он имел больше прав, чем остальные, вырезать своё имя в гробнице, ибо маги были традиционными хранителями могилы Куруша.

Потрёпанная копия Корана лежала на полу, ветер, пронёсшийся по своду, перевернул его страницы. Более подходящей была бы рукопись Авесты в этом зале. Но самое негармоничное из всего, что можно представить – это висящий шнур с комком никчемного мусора, парившего над местом, где должно лежать тело. Кусок тряпки, немного латуни, фрагмент лампы, колокольчик, медное кольцо и ещё что-то пёстрое, словом, всякая мелкая всячина. Это были обычные пожертвования паломников в память о путешествии или талисманы для безопасного возвращения.

К счастью, минута дисгармонии с историческим окружением продолжалась всего мгновение. Заходящее солнце вдруг проникло своим вездесущим лучом через дверной проём и уютно устроилось в одном из углов, утопив тёмный свод в своём тепло святящемся великолепии. Образ kavaya hvarenah, «Царской славы», и символ владычества – «Авеста» промелькнули в моей голове. В древние времена считалось, что отражение этого божественного света и есть личность Царя Царей. Его священное величие простирало своё свечение с небес внутрь гробницы Куруша и придавало мгновению священно-молчаливую трепетность души. Долго это длиться не могло, я медленно спустился по крутым ступенькам, сел на коня и в наступающих сумерках направился в сторону возвышающихся холмов. Солнце зацепилось последним лучом за западным возвышением. Я повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на исторический саркофаг.

Классические писатели древности описывали, с какой помпой и величием было шествие персидских царей, проводимые при их жизни; богато украшенные лошади, колесницы, пурпурные одежды, тяжёлые амуниции, и дикая роскошь всегда присутствовала в великолепном изобилии. С не меньшей пышностью, но с большой торжественностью, должна была скорбящая нация принести своего погибшего героя в гробницу. Его тело, не оставили в башне молчания на растерзание дикими собакам и хищным птицам, но покрыли воском или, возможно, забальзамировали, положили в украшенный золотом гроб и отнесли к саркофагу в сопровождении цвета персидской армии.

Я всё ещё слышал цокот копыт лошадей, который вёл траурный поезд; мерный шаг солдат в лязгающих доспехах глухо звенел у меня в ушах; дым воображаемых благовоний поднимался ввысь к Ахурамазде из огромной урны, в которой горел священный огонь; скандирующий голос жреца-мага, пел гимн зороастрийской Авесты Kam nemoi zam – «на какой земле я буду?» Одна мысль билась в голове: Царя Куруша больше нет!
Пелена тьмы опустилась, окутала равнину липкой паутиной бессилия, на небо медленно взошла луна, осветив горный массив.