27 ОБРЯД

С каждым разом письма Фатимы становились все смелее и длиннее, о своих чувствах она уже писала открыто. Фаридун перечитывал их по многу раз, вдыхая нежный аромат, исходящий от шелка, на котором были написаны строки. Читая трогательные слова, Фаридун строил планы о том, как увезти свою любимую из Аравии.
Минуло три месяца с того момента, как Фатима узнала, что горячо любима пленником. И как-то раз за ужином старшая из жен стала рассказывать Саиду, что она видела, как один из заложников заигрывает с Фатимой, подолгу с ней беседуя.
- Какая дерзость так вести себя рабу, - взмутилась она. - Кто знает, о чем они говорят между собой? И до греха такая связь довести может.
После сказанных слов в комнате воцарилась тишина: Фатима сидела с опущенной головой, а испуганные взоры домочадцев были обращены на отца семейства. Он перестал жевать, его лицо помрачнело, а единственный глаз метал молнии.
- Что у тебя с ним? – наконец вскричал Саид, обращаясь к Фатиме.
Дочь побледнела и с трудом вымолвила:
- Ничего. Мы просто говорили о прочитанных книгах… О Коране.
Упоминание святой книги немного смягчило его гнев. И он произнес:
- Хватит, тебе больше не нужно учить заложников: ты отработала их золото.
- Как скажете, отец. Они уже могут читать Коран, но… пока не весь.
- Им и этого достаточно, - оборвал ее Саид. - Как были они «неверными», так ими и останутся. Я это понял еще в Бухаре, когда вел с ними войну. С другими народами было проще: легко сдавались и принимали ислам. Но эти тверды в своем язычестве.
- Хорошо, отец, завтра же я извещу их о завершении учебы, - почти шепотом сказала Фатима. Девушка уже не могла есть, хотя отец ничего и не узнал, но теперь ее стало тревожить другое. Без уроков она не сможет видеться с возлюбленным. С Фаридуном Фатима была так счастлива. А теперь все рухнуло. Он обещал увести ее в рай, в свою сказочную страну Согдиану. Как же быть? Неужели это конец?
Ее взгляд застыл в одной точке, а когда девушка очнулась от своих грустных мыслей, то увидела косой взгляд доносчицы. «О Аллах, даже сейчас она продолжает следить за мной, - думала про себя Фатима. - А может, она заметила, как мы обменивались письмами? Нет, это невозможно, ведь послания были спрятаны в книгах. Будь ты проклята, - кляла ее в душе Фатима. - Лучше бы смотрела за собой: ходит по дому вечно грязная, даже сейчас на ее платье огромное масляное пятно. Что отец нашел в ней? Большегрудая, будто дойная корова, да и рот огромный, чуть ли не до ушей».
Наутро Фаридун, увидев Фатиму, сразу понял: случилось что-то недоброе. Лицо девушки было бледным, глаза - безжизненными. Когда все расселись, она сухо объявила, что это их последнее занятие, такова воля ее родителя.
Все юноши недовольно зашумели. Фаридун не мог поверить услышанному. А Фатима продолжала:
- Мне самой грустно, но… самое главное, вы уже умеете читать и писать по-арабски. Это поможет вам в жизни. Хочу признаться, мне было приятно вас учить, вы оказались прилежными учениками. И еще я благодарна вам за то, что обучили меня своему языку. Я смогла прочесть ваши книги, из которых узнала много интересного о ваших царях, пророке Заратуштре, прочла много рассказов о смысле жизни, познакомилась с вашей поэзией. Вы тоже стали для меня учителями.
- Зато ты скрасила нашу жизнь, - сказал кто-то.
- Надеюсь, скоро вы окажитесь дома. Я очень этого желаю. Жаль, что такие юноши, как вы, у нас встречаются крайне редко. Вы начитанны, умны, благородны… А сейчас я проведу последний урок, на котором мы прочтем отрывок из Корана и затем переведем его. Фарход начнет, а продолжит Рустам.
Весть о завершении занятий так поразила Фаридуна, что во время урока его голова была словно в тумане с одной лишь пульсирующей мыслью: «Как мы теперь будем видеться? Неужели нашим встречам пришел конец?» Он сидел, печально склонив голову. Шерзод, бросая время от времени взгляды на друга, понимал, что происходило у того в душе. Он молча обнял его за плечо, а тот даже не заметил этого дружеского участия.
Иногда Фаридун поднимал голову и встречался взглядом с Фатимой. Глаза обоих были полны невыразимой грусти.
Когда завершился урок, все встали. Каждый подходил к Фатиме со словами благодарности. В ответ она слегка кивала, приложив руку к сердцу. Последними были Шерзод и Фаридун. Когда влюбленные остались наедине, юноша с уверенностью сказал Фатиме:
- Я решил: теперь мы будем видеться по ночам.
- Но где? Во дворе стражники.
- Они сидят у ворот и ночью всегда спят. А мы можем встречаться вон за тем сараем. Там нас не заметят.
- Мне страшно! Если нас кто-нибудь увидит, тотчас передаст все отцу, и тогда...
- Скажи, может быть, твои чувства ко мне ослабли? Не скрывай.
- Не обижай меня такими словами. Я живу только тобой.
- Прости, милая, но другого пути у нас нет.
- Пойми, как всякой девушке, мне страшно, а еще стыдно за то, что приходится обманывать родителей.
- Что же тогда делать? – в отчаяньи прошептал Фаридун.
Фатима на мгновение отвела глаза от любимого и кивнула:
- Хорошо, я приду туда этой ночью.
- Только будь осторожна, смотри по сторонам.
- Хорошо. Мне пора, потому что одна из жен отца следит за мной. Возьми незаметно письмо из моей книги. - Девушка будто нечаянно раскрыла Коран.
Юноша взял письмо, и на этом они расстались.
Уже в своей комнате Фаридун рассказал Шерзоду о своем замысле.
- Я помогу тебе, - поддержал его друг. - Но смотри, это опасно, особенно рискует девушка.
В ту ночь луна была неполной. Фаридун глянул через решетку окошка и обрадовался - сарай стоял в кромешной тьме. Он толкнул в бок друга, прошептав: «Пора». Шерзод тут же поднялся с постели и достал из-под одеяла веревку. Он еще с вечера приготовил ее, связав воедино длинные лоскуты от старой одежды. Далее Фаридун бесшумно снял деревянную узорчатую решетку и бросил в окно конец веревки, другой же крепко держал в руках Шерзод.
- Ты точно удержишь меня? - засомневался было Фаридун.
- Верь, у меня достаточно сил.
Внезапно в комнате кто-то забормотал. Оба застыли на месте и обернулись – это Хуршид заговорил во сне. Через полминуты Фаридун уже стоял на земле. Он осторожно посмотрел за угол и увидел, вернее услышал храпящих стражников: двое сидели у входа в дом заложников, еще двое прислонились к главным воротам.
Прижимаясь к забору, Фаридун дошел до длинного сарая и свернул за угол. Со двора их никто не мог заметить.
В это время Фатима также готовилась к встрече. Прежде чем выйти во двор, она глянула вниз, где дремали стражники. Девичье сердце забилось с невероятной силой, а ноги стали ватными. Фатима приложила руку к груди, пытаясь успокоить себя. Мгновение спустя она уже шла по двору к сараю, озираясь вокруг.
- Ты пришла! Какое счастье опять быть вместе.
- Ты не представляешь, каких сил стоило мне, мусульманке, прийти сюда. Наши женщины не столь свободны, как ваши.
- Я ценю твою смелость. Это говорит о силе твоей любви.
В первое свидание, словно вольные птицы, они не могли наговориться, любуясь друг другом. Но едва Фаридун коснулся ее руки, как девушка вмиг одернула ее. Она еще стыдилась своих чувств.
- Мне надо идти, - сказала Фатима некоторое время спустя.
- Отныне я буду жить лишь мыслью о новой встрече, - прошептал юноша.
- Я тоже, - улыбнулась Фатима.
Фатима вошла в дом, и Фаридун облегченно вздохнул. Затем он по веревке влез в окно. Его лицо сияло от счастья.
- Ну, как прошло свидание? – с нетерпением в голосе спросил Шерзод, все это время ждавший своего друга.
В ответ Фаридун крепко обнял его, а когда они легли на свои места, Фаридун во всех подробностях поведал о встрече с любимой.
Влюбленные стали видеться два раза в неделю. Лучшего места, чем за сараем, им было не найти. Минуло еще какое-то время, пока Фатима позволила Фаридуну держать ее за руку. Они сидели на каменном выступе и, мечтательно глядя на звездное небо, подолгу говорили обо всем на свете, перескакивая с арабского языка на персидский.
Как-то раз Фаридун попросил у Фатимы шерстяные нитки разных цветов, объяснив просьбу тем, что заложники желают совершить обряд седре-пуши - посвящение в религию пророка Заратуштры. Самому младшему из них - Авлоду - нынче исполнилось пятнадцать, и по обычаю он должен пройти этот обряд.
- А зачем нитки?
- Мы сплетем 72 нитки и сделаем из них пояс кушти. Каждый зороастриец должен его иметь.
- В следующий раз я принесу. У меня много всяких ниток, но почему 72?
- Во время литургии мы читаем 72 ясны из священной Авесты. Еще просьба. Из хлопковой ткани нужно сшить Авлоду белую рубашку с большим карманом спереди для «заслуг».
- Карман «заслуг»? – улыбнулась Фатима, которую развеселили эти слова.
- Эти заслуги будут сопровождать его и после смерти. А белизна рубашки, ее чистота должны отпугивать злые силы, которые всячески хотят сбить нас с праведного пути.
- Интересно. Хотелось бы увидеть этот обряд.
- Мне жаль, но это невозможно: иноверцы не могут присутствовать на нем. Иначе обряд теряет силу.
- Скажите Авлоду, что я сошью ему рубаху из лучшего ситца.
Три дня спустя глубокой ночью в комнате Фаридуна и в коридоре заложники собрались на обряд седре-пуши. Настал день, когда юный согдиец должен стать равным членом общины - истинным зороастрийцем. Все общались шепотом, а двое юношей в начале коридора поглядывали за дремавшими у входа охранниками.
Авлод стоял в плотном окружении друзей. Шерзод держал светильник - символ священного огня. Друзья велели Фаридуну исполнить роль мобеда. Он был смущен, и голос его слегка дрожал:
- Авлод, прежде чем ты станешь одним из нас, я хочу спросить: готов ли ты принять великую веру Заратуштры?
- Я готов принять ее душою и разумом и хранить верность до конца своих дней.
- Тогда отвечай на мои вопросы, - и Фаридун, облаченный в белую накидку до земли, раскрыл книгу с заветами пророка Заратуштры. – Скажи, кто ты есть? Кому ты принадлежишь? Из какого рода и племени? Каковы твой роль и долг на земле? Отвечай!
От волнения на лбу у Авлода выступили капельки пота, хотя ответы были ему знакомы.
- Я пришел из невидимого мира. Я был сотворен, а не существовал вечно. Я принадлежу верховному богу Ормузду, а не Ахриману. Я принадлежу добрым богам, а не демонам-нечестивцам. Свой род и племя я веду от Гайомарда*, моя мать - Спендармат*, а отец - создатель всего Ормузд.
Фаридун задал Авлоду еще десять вопросов и опять получил верные ответы. Последний был таков:
- Сколько путей ведут к спасению?
- Единственно верный путь для зороастрийца - добрые мысли, добрые слова и добрые дела.
- У меня все. Хочет ли еще кто-нибудь задать вопрос? - обратился Фаридун ко всем, и Фарход спросил:
- Тебе должно быть известно, что существует путь злых мыслей, злых слов и злых дел – и все это от злого духа Ахримана. Насколько ты силен, чтоб не оказаться в его воле, воле темных сил?
Авлод повернулся к нему:
- Я объявляю, что принял добрую религию и что не усомнюсь в ней ни ради утешения, ни ради приятной жизни, ни ради долгой жизни, если даже узнаю, что мое сознание должно расстаться с телом.
Таков был его последний ответ. Далее Фаридун вновь заговорил:
- Мы все видим: разумом ты уже готов и потому продолжим обряд седре-пуши. Теперь мы ждем от тебя молитву Фраваран.
На одном дыхании Авлод прочел ее и завершил словами: «Исповедую веру маздаяснийскую*, которая прекращает распри, опускает оружие и провозглашает самопожертвование. Вера Заратуштры - самая верная, прекрасная, наилучшая. Все благое от великого Ахуры Мазды!»
Наступил самый волнительный миг. Друзья помогли Авлоду надеть священную рубашку - седре. Затем Фаридун трижды обернул цветной пояс кушти вокруг его тела, связав дважды спереди.
После Фаридун объявил, стараясь не повышать голоса:
- Этот священный кушти будет защищать тебя от темных сил Ахримана. Отныне Авлод стал членом общины детей Заратуштры. Друзья, поздравьте его, - он положил руку на плечо юноши и поцеловал в лоб. Авлод сделал то же самое.
Со счастливыми лицами друзья кинулись поздравлять его. Вдали от родины символы их веры приобрели для них высочайший смысл. Религия и обычаи стали единственным утешением.