Глава 20

Хранитель дома Заратустры был немедленно вызван.
Заратустра безропотно наблюдал, как королевские гвардейцы окружили его словно разбойника по приказу царя.
“Доблестный арий, хранитель моего гостевого дома, где я разместил этого неблагодарного человека, скажи мне, входил ли кто-нибудь в дом после того как Заратустра ушел сегодня в царский зал собраний?”
“Говори свободно без страха. Нам нужно знать, что же сегодня произошло на самом деле. Зловонная гниющая плоть Насу, как мы ее с отвращением называем, сегодня была обнаружена в доме, который находится на вашем попечении. Этот человек, Заратустра, все еще отвергает наши обвинения в том, что он использовал Насу в своих гнусных магических церемониях. Он настаивает, что кто-то подложил в его дом Насу, в то вемя пока он сам находился в зале собраний”.
Хранитель - тощий, костлявый человек с длинной, отвисшей серой бородой, украдкой оглянулся вокруг. Его быстрый взгляд встретился с пристальным взглядом одного из придворных, стоявших поблизости. Придворный незаметно для других слегка кивнул ему.
На этот кивок едва ли кто обратил внимание. Но молодой Палаш сразу уловил этот условный знак двух сообщников, ничто не могло ускользнуть от его острого взора.
В следующий момент хранитель обвинительно указал пальцем на Заратустру.
“О, великий царь Виштаспа, да будет твое правление вечным! Этот человек лжет. Конечно - это именно его Насу и никто другой не посмел бы занести такую скверну в дом. Несомненно, он сам совершил налет на Дакхму (место уничтожения Насу) этой ночью и тайком принес всю эту нечисть в дом!”
“Мой царь, послушай, что я говорю тебе - верный хранитель гостевого дома - даже ветер не войдет в дом Заратустры без моего разрешения”.
“То, что Заратустра сказал вам - просто невозможно. Никто другой не смог бы установить Насу в его покоях, после того как он сам ушел сегодня в зал собраний моего повелителя”.
Слушая слова хранителя, все собравшиеся начали роптать с удивлением и горем.
“Заратустра! Ты один виноник случившегося. Ты и зло едины, ты служишь тьме и не желаешь в этом честно признаться. Теперь ты не сможешь больше избежать моего гнева и возмущения. Ты дьявол в человеческой форме, черный маг и мошенник, который так долго водил меня за нос!”
“Охрана! Схватить этого наглого лжеца, которого я так долго считал пророком Бога! Уведите его прочь, и бросьте в самую мрачную темницу. Хотя он заслуживает немедленной публичной смерти, но я позволю ему жить в течение еще некоторого времени и жестоко страдать за то, что он сделал”.
“Скажите стражникам тюрьмы, чтобы давали ему буханку хлеба и бокал воды один раз в три дня. Я хочу, чтобы он медленно умирал голодной смертью. Таково его наказание, за те лживые игры, что он вел с нами. За то, что у него хватило наглости объявить себя пророком самого Ахура Мазды! Уведите его прочь, охрана!”
Охрана уже готова была выполнить повеление своего царя, как напряжение зала прорезал сильный, мужественный голос:
“Подожди, царь! Подожди!”
Виштаспа был удивлен. Кто посмел нарушить тишину. Глаза царя впились в толпу.
“Кто сказал это? Выйди вперед”.
В следующее мгновение высокий Палаш смело и уверенно вышел навстречу царю, увлекая за собой, дрожащую как осиновый лист Авах.
“О, царь, меня зовут Палаш. Я сын Тирдада (создавшего Тир). А это моя нареченная Авах”.
“Я арий, сын ария и недавно был принят в благородное собрание после свершения церемонии Кушти, когда священный пояс моих предков был повязан на мне в день моего пятнадцатилетия”.
“Теперь я равный среди равных, и могу участвовать во всех собраниях общины ариев и иметь свой голос. Я безмерно уважаю это древнее право, право любого ария свободно сказать свое мнение перед старшим. И вот я осмелился говорить перед вашим лицом, о, царь”.
“Виштаспа, доблестный правитель Ирана, мне мучительно больно осознавать, что вы совершаете здесь и сейчас самое несправедливое деяние за всю историю страны. Я встаю на защиту праведного Заратустры, я заявляю вам, что он невиновен! Я и моя возлюбленная Авах будем верить ему как прежде, как славному пророку Бога!”
“Мы привыкли обращаться к Вам со словами - добрый и праведный царь. Таким Вы были до сегодняшнего дня. Но сейчас, ваши действия недостойны доблестного ария. Арий никогда не откажет ближнему в своем сострадании, он никогда не поднимет своей руки на безоружного, никогда не нападет на того, кто не в силах отразить его удар. И, что самое важное, он никогда не обрушит свою ярость на невиновных! Таковы негласные принципы морали ариев с незапамятных времен”.
“Ваши нападки на Заратустру позорны! Добрый пророк не заслуживает такого унижения! Освободи его царь! Ведь он Спаситель, который заронил столько добрых семян в наши сердца и умы, он воодушевил тысячи людей встать на праведный путь не только в столице, но и во всем Иране. И единственное темное свидетельство против него, заставило Вас так резко изменить свое отношение к Заратустре”.
“Откройте ваши сердца, и вы увидите истину!”
Брови царя сдвинулись, лицо его наполнилось дикой яростью.
“Молчать, юнец! Ты зашел слишком далеко, берегись моего гнева! Убирайся отсюда, подобру поздорову! Забирай свою девчонку и прочь из зала собраний. Иначе, неровен час, и вы окажетесь в тюрьме, в компании с вашим любимым пророком. Ха, ха, ха!”